Эббингауза. Ассоциативная теория памяти Г. Эббингауза Эббингауз психология

II. ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ПАМЯТИ.
ТЕОРИИ И МОДЕЛИ.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Герман Эббингауз

СМЕНА ДУШЕВНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ

Эббингауз (Ebbinghaus) Герман (24 января 1850 — 26 ноября 1909) — немецкий психолог. Отталкиваясь от работ Г. Фехнера, первым попытался распространить объективный экспериментальный метод и на исследование высших психических функций — памяти (1885) и интеллекта (1897). В своем классическом исследовании "О памяти" Эббингауз разработал основные приемы ее экспериментального исследования. Стремясь изучать память в ее "чистом виде", он использовал в качестве материала для запоминания бессмысленные слоги, в силу чего установленные им закономерности оказались справедливыми в отношении механической, а не характерной для человека смысловой памяти. Работы Эббингауза оказали решающее влияние на внедрение в психологию объективных экспериментальных методов в противовес интроспективным.

Сочинения: Очерк психологии. Спб., 1911; Основы психологии. Спб., 1912; Über das Gedächtnis. Lpz., 1885.

Общий закон ассоциации . В явлении внимания душевные процессы до известной степени суживаются. Душа избегает пестрого многообразия одновременных воздействий. Она ограничивается главным образом тем, что имеет для нее выдающееся значение, как в добре, так и в зле, причем она реагирует на них, по возможности, простым способом. Но эта закономерность удачно дополняется другой: душевные процессы вместе с тем распространяются вширь; в ином отношении душа дает каждый раз больше, чем от нее требуется. И только тому становится очевидной чудесная целесообразность господствующих здесь законов, кто понимает, что именно это сужение ее деятельности дает ей полную возможность к расширению, имеющему столь важное значение.

Вы начинаете в присутствии другого человека декламировать: "Кто скачет, кто мчится", и он продолжает: "под хладною

мглой". Вы спрашиваете его: "7×9?", и он, не задумываясь, отвечает: "63". Вы спрашиваете: "le pain?", и он отвечает: "хлеб". Вы встречаете человека, и вам приходит на мысль его имя, хотя никто не произносил его. Или вы видите плод и думаете о его вкусе, хотя вы даже не прикоснулись к нему. Запах дегтя пробуждает представления о кораблях и морском путешествии, запах карболки — о больницах и операциях. Что во всех таких случаях происходит?

Вы неоднократно слышали все стихотворение, вы неоднократно имели вкусовые впечатления плода непосредственно вслед за зрительным его впечатлением; происходило это вследствие объективных причин, которые этим впечатлениям соответствуют. И вот в настоящее время одна часть этих причин снова воздействует на душу и вызывает соответствующие впечатления, а остальные причины отсутствуют; тем не менее действия и этих отсутствующих причин вступают в сознание по крайней мере как представления отсутствующих причин. И вообще если какие-либо душевные образования когда-нибудь заполняли сознание одновременно или в близкой последовательности, то впоследствии повторение одних членов этого прежнего переживания вызывает представления и остальных членов, хотя бы первоначальные причины их и отсутствовали . Наша душа расширяет и обогащает всегда то, что ей непосредственно дано, на основе прежних своих переживаний. При помощи представлений она постоянно восстанавливает те более обширные связи и более значительные единства, в которых она некогда переживала то, что в настоящий момент дано ей частями и полно пробелов. Она немногое воспринимает из того, что каждый раз претендует на ее внимание; но то, что проникает в нее, благодаря удачно сложившимся условиям, она облекает и пропитывает собственным своим прошлым. Другими словами, вступающие в сознание образования сами обусловливают это дополнение их прошедшим, и именно в этом и заключается то действие, которое они оказывают.

Общая способность души к этой работе называется памятью . Для самого факта возрождения прежних переживаний наша обыденная речь не выработала одного общего названия, а выработала такое название лишь для одного случая, имеющего на практике особо важное значение. Если какие-нибудь психические содержания, существовавшие когда-либо у человека и возрождающиеся теперь как представления,

сопровождаются вместе с тем или сознанием того, что они некогда уже переживались, а может быть и представлениями о тех или других побочных обстоятельствах, то такой процесс называется воспоминанием . Не целесообразно ограничивать исследование одним только этим специальным случаем, далеко не всегда осуществляющимся в действительной жизни, и потому наука создала термин "воспроизведение" , обозначающий в самых общих чертах процесс возрождения пережитых некогда содержаний сознания в виде представлений. Между воспроизведением и памятью, следовательно, существует приблизительно такое же отношение, какое существует между работой и энергией; первое выражение обозначает процесс, наблюдаемый в действительности, а второе обозначает возможность его наступления, которую следует представлять себе существующей и в случае отсутствия процесса. Еще чаще, однако, научная терминология пользуется другим словом, которое, подобно памяти, имеет своим источником стремление заимствовать название явления от предполагаемой его причины. Сама собой напрашивается, без сомнения, мысль — объяснять воспроизведение душевных образований, пережитых некогда вместе, тем, что эти образования вступили в тесную связь между собой и теперь настолько между собой внутренне связаны, что одно из них всегда влечет за собой другое. Вот эта мысленная связь и называется ассоциацией . Душевные образования называются ассоциированными, если они когда-либо раньше были пережиты вместе, и существует более или менее основательное допущение, что при существующих условиях они могут вызывать друг друга. Вместе с тем, однако, термин "ассоциация" употребляется еще очень часто и в переносном смысле. Он обозначает не только предполагаемую внутреннюю причину воспроизведения, но и само это воспроизведение, действительное вступление в сознание представлений вследствие мысленной внутренней связи, и в этом значении он у многих авторов почти совершенно вытеснил термин "воспроизведение". Так, например, и сформулированная нами только что закономерность процесса воспроизведения называется обыкновенно законом ассоциации . Хотя это выражение стало общеупотребительным, мы здесь будем пользоваться им, по мере возможности, только в собственном его значении.

В погоне за краткостью формулировки, этому общему закону ассоциации было первоначально придано слишком

узкое значение, и он нуждается поэтому в значительном расширении. Если бы для ассоциативного пробуждения душевных преобразований было строго необходимо, чтобы частичные содержания, пережитые некогда в тесной связи между собой, возвращались точно таким же образом, каким они существовали когда-то, то душа сравнительно редко могла бы пользоваться своей возможностью расширения и дополнения того, что ей непосредственно дано, ибо действительное равенство — явление в мире исключительное. Но в том-то и дело, что такого полного равенства вовсе и не требуется, и чрезвычайно важное значение процесса для нашей душевной жизни именно на этом и основано. Ощущения или представления данного в настоящий момент не тождественны с существовавшими некогда раньше, а только сходны с ними, и тем не менее они пробуждают представления душевных образований, которые были некогда связаны с ними. Если первоначально, например, была пережита группа образований abode , то повторение членов а и b пробудит соответствующие остальным членам представления cde , но то же самое случится уже, если соответствующими причинами будут вызваны в душе не образования ab , а только сходные с ним впечатления al , bl . Само собой понятно, что это произойдет тем легче и вернее, чем больше это сходство, и с тем большим трудом и реже, чем оно меньше.

Когда ребенок учится читать, он запоминает в связи с определенными печатными знаками определенные звуки и комбинации звуков. Впоследствии он с наибольшей уверенностью воспроизведет эти звуки, если перед ним будут вполне те же знаки, но в большинстве случаев он воспроизведет их и в том случае, если они будут немного больше или меньше, если шрифт будет другой или даже если они будут снабжены какими-нибудь украшениями. Подобным же образом ребенок, выучив название собаки, применяет его и к кошкам, и к другим четвероногим, применяет название мухи и к комарам, и к воробьям... Когда на улицах появляются елки и вы начинаете закупать всевозможные вещи к праздникам, вы вспоминаете рождественские праздники прошлых лет; совершая какое-нибудь путешествие, вы вспоминаете переживания прошлых путешествий, хотя конкретные впечатления, представления, намерения, которыми вы одушевлены, вряд ли когда-либо точно совпадают с теми, которые были у вас раньше... Очевидно, следовательно, что освобождение воспроизведенных представлений в случае простого сходства

исходных членов или подстановки сходных членов , как можно также сказать, должно быть признано фактом первичным и не поддающимся дальнейшему анализу.

Несколько иное отклонение воспроизведений от существовавших некогда переживаний мы находим в конечных членах, у самих воспроизведенных представлений. Они воспроизводят то, что было в прежних переживаниях связано с исходными членами, но редко воспроизводят это с той конкретной определенностью, с тем многообразием, с которым они были пережиты в действительности. Как мы уже видели, представления всегда бывают менее точны, более спутаны и полны пробелов, чем ощущения или прежние представления, которые ими в известной степени воспроизводятся, и поэтому воспроизведение прошлого всегда только приблизительно.

До сих пор мы только представления рассматривали как результат процесса воспроизведения. Мы мельком уже упомянули, что эти представления как своим содержанием, так и характером своей связи могут в свою очередь вызвать те или другие чувства и что это может привести к ассоциациям, имеющим величайшее значение и для жизни чувств. Тут же мы заранее отметим, что при известных условиях представления вызывают и движения и что вследствие этой связи могут быть ассоциативно и в зависимости от прежних переживаний вызваны и действия. Сюда относится упомянутое произнесение цитат или названий, которые всплыли в памяти; иногда дело не доходит до полного произнесения слов, а ограничивается только движением губ и языка. Слушая звуки танцев или марша, вы начинаете ритмически двигать головой или руками и ногами.

2. Традиционное объяснение . Традиционное учение о внутренней связи, об ассоциации представлений и основанного на этой связи явления пробуждения может с первого взгляда показаться гораздо более широким. Оно утверждает, что поток представлений регулируется четырьмя различными принципами: совершается переход от существующих в настоящий момент переживаний — 1) к представлениям сходным , 2) к представлениям противоположного содержания, 3) к содержаниям, которые ранее когда-то были пространственно связаны с существующими в данный момент впечатлениями и 4) к содержаниям, которые существовали одновременно с ними. Это учение признает, следовательно, четыре закона ассоциаций: по сходству,

по контрасту, по пространственному сосуществованию и по временной связи. В этой формулировке учение это столь же старо, как и сама психология; его можно найти (по неполному отрывку в платоновом Федоне) уже у Аристотеля (de mem. 2). Правда, упоминается здесь об этом с целями практическими: чтобы связать с этим рассуждение о том, как следует поступать человеку, который хочет вспомнить что-либо. Громадное значение этого явления для всей нашей душевной жизни стало все более и более выясняться лишь с середины XVIII столетия (Юм, Гартли).

3. Изучение частностей . Лет 20 тому назад наши познания о явлениях памяти в существе ограничивались разобранными нами общими законами и немногими более определенными, но отчасти лишь мало надежными выводами из самых повседневных данных нашего опыта. С тех пор экспериментальное исследование успело овладеть предметом и выяснить огромное множество весьма важных подробностей. Чтобы дать полный обзор современного знания по этому вопросу, необходимо поэтому разделение материала. Нам придется отделить рассмотрение простых ассоциаций между двумя или несколькими последовательными членами от рассмотрения случаев более сложных, в которых одно представление бывает ассоциативно связано одновременно со многими другими . Простые же ассоциации или ассоциационные ряды естественно разделить затем на следующие три части: 1 — возникновение ассоциаций вследствие одновременного существования их членов в душе и повторений их (узнавание и заучивание), 2 — судьба ассоциаций после первого их возникновения, их сохранение и исчезновение (запоминание и забвение) , 3 — процесс воспроизведения. Заранее можно признать, что распределение отдельных явлений по этим рубрикам несколько произвольно. Это разделение трех точек зрения, весьма целесообразное в виду наглядности образа, разрывает иногда то, что в действительности связано...

Будет целесообразно сообщить кое-что о методах экспериментального исследования предмета. В общем различаются методы воспроизведения и методы узнавания или сравнения . Подробности эксперимента в случае простого узнавания весьма просты; просто сосчитывают, в скольких случаях из вообще возможных это узнавание наступает и в скольких оно не наступает. ...Методы воспроизведения более разнообразны.

1. Если речь идет только об исследовании процесса воспроизведения и пути его, то можно пользоваться существующими уже ассоциациями, образовавшимися в повседневной жизни. Вызывают в душе испытуемого лица какие-нибудь, с известных точек зрения выбранные впечатления и затем наблюдают, как они действуют дальше ассоциативно, какие представления они пробуждают при различных условиях, сколько времени им нужно для этого и т. д. Но изучение этого первого образования и постепенного изменения ассоциаций трудно и очень хлопотливо; до настоящего времени оно производилось четырьмя различными путями.

2. Самый простой и ближайший метод заключается в том, что вызывают у человека одновременно или в непосредственной последовательности несколько впечатлений и затем заставляют его сейчас же или в любое позднейшее время указать, какие из них он в состоянии воспроизвести в первоначальном или любом порядке. Способность к такому воспроизведению часто называется (по Wernicke) способность отмечать (Merkfachigkeit). Сравнив число и характер воспроизведенных впечатлений с первоначально данными и установив, пожалуй, и время, которое было необходимо для всего акта воспроизведения, получают численные данные, характеризующие известным образом специальные условия работы памяти или особенности различных индивидов в этом отношении. Чтобы кратко охарактеризовать этот метод, я назову его методом запоминаемых членов . Он требует сравнительно мало времени, простейших вспомогательных средств, и он вместе с тем единственный метод, дающий возможность пользоваться массовыми исследованиями (заставляют запоминаемые члены не произносить, а записывать). Но он пригоден для решения немногих лишь вопросов: для решения же других вопросов он дает лишь грубую и временную ориентировку. Неделю тому назад я заучил стихотворение и теперь должен показать, что я еще помню из него; я припомню, может быть, несколько начальных и конечных строк. Но это немногое вовсе не представляет достаточно правильного мерила того духовного состояния, которое осталось у меня от стихотворения. В самом деле, стоит мне только напомнить те или другие слова, начала строф или стихов, чтобы оказалось, что я в состоянии воспроизвести гораздо больше, чем без этой помощи.

3. Гораздо более разнообразные и более точные результаты дает второй метод — метод заучивания . Многократно

запечатлевают в памяти ряд членов, как, например, при заучивании какого-нибудь стихотворения, до тех пор, пока не наступает определенный равный и легко распознаваемый эффект , пока, например, ряд в первый раз может быть произнесен без ошибок и в правильном темпе. Мерилом работоспособности памяти и способности к ней различных индивидов является тогда число необходимых для заучивания повторений или даже величина необходимого для этого времени. Вместе с тем, однако, удается при помощи этого метода получить отчет об ассоциациях, которые были созданы в любое прежнее время и с любой силой, а теперь слишком слабы для того, чтобы привести к прямому воспроизведению. Заставляют для этого заучивать до первого воспроизведения ряды, составленные всецело или отчасти из таких ассоциированных когда-либо раньше членов, и определяют, какая экономия происходит при этом в повторениях сравнительно с заучиванием при равных условиях однородных рядов, между членами которых нет еще никаких ассоциаций (метод экономии ). В качестве элементов для построения таких рядов оказались удобными лишенные значения слоги, состоящие из двух согласных с одной гласной или полугласной между ними и таким образом составленные, чтобы тот же слог не повторялся скоро и чтобы не получалось осмысленных сочетаний ...

4. Метод заучивания имеет два недостатка: во-первых, он требует сравнительно слишком много времени и терпения от лиц, участвующих в опыте; во-вторых, при повторном заучивании подлежащих исследованию рядов ассоциированные члены не остаются в том состоянии, в котором знание их может иметь ценность, а они изменяются лишь с прибавлением новых повторений. Более пригоден в обоих отношениях метод, предложенный и многократно испытанный Мюллером и Пильцекером и построенный по типу заучивания слов или рядов — метод угадывания . Воспроизводят перед человеком несколько

раз члены, подлежащие ассоциации, и затем через некоторое время воспроизводят перед ним только некоторые отдельные члены из запечатленного раньше ряда с требованием указать всякий раз следующий за сим член; полученные правильные ответы затем сосчитываются. При этом получается еще то преимущество, если оно представляется полезным, что можно определить время обдумывания, которое протекает между узнаванием показанного члена и воспроизведением соответствующего следующего члена; полученные неправильные ответы тоже могут быть использованы, чтобы сделать заключения об ассоциативных процессах.

5. Некоторой противоположностью этого метода служит следующий, которым я сам иногда пользовался с успехом. Заставляют человека воспроизводить запечатленный раньше до известной степени ряд, помогают ему в местах, где он останавливается или получаются ошибки, сейчас же называя ему необходимый член, и затем сосчитывают число оказавшихся необходимыми поправок. Этим методом можно установить наиболее простым и непосредственным образом существующее в данный момент состояние неполно ассоциированных рядов; я назову его методом поправок .

С более общей точки зрения можно эти четыре метода воспроизведения разделить на два класса. Или оставляют существующие уже ассоциации по возможности такими, каковы они есть, и стараются определить как-нибудь эффект воспроизведения, который они могут еще вызвать. Или усиливают сначала существующие уже слабые ассоциации до тех пор, пока не вызывают определенный и равный всегда эффект воспроизведения, и затем измеряют потребную для этого работу. Второй класс образуется из методов заучивания и экономии, к первому принадлежат остальные три метода. Методы угадывания и поправок оказываются тогда усовершенствованиями первого и сравнительно примитивного метода (метода запоминаемых членов) — усовершенствованиями, помогающими проявиться ассоциациям, которые не могут проявиться вследствие отсутствия первого члена.

Что касается отношения, существующего между различными методами, то о нем можно сказать приблизительно то же самое, что мы сказали уже при обсуждении методов психофизических. Метода, во всех случаях более удобного, чем все другие, и потому лучшего, совсем нет; целесообразность того или другого метода зависит и от вопроса, подлежащего разрешению, и от существующих каждый раз условий,

и от лица, подвергающегося исследованию. Не следует даже надеяться на то, что исследование одной и той же проблемы с помощью различных методов даст всегда одни и те же результаты. Как это будет еще показано, условия в этом отношении оказываются порой гораздо менее простыми, чем это можно было предположить с первого взгляда. Конечно, закономерность, проявляющаяся при определенных условиях, объективно всегда только одна, но условия-то не остаются одними и теми же при применении различных методов. Если даже все внешние условия остаются точно такими же, то не остается же одинаковым намерение, а следовательно, и все духовное состояние лица, подвергаемого исследованию. Оно бывает, например, иным, если ему приходится что-нибудь запечатлеть или отдельно воспроизвести, иным — если приходится запечатлеть весь ряд или только члены его попарно, и иным также, если приходится запоминать на один только момент или на более продолжительное время.

Образование ассоциации

(Узнавание и заучивание)

Значение повторений . Общеизвестно, что для внутренней связи душевных образований, которые должны быть воспроизведены, важно прежде всего то, чтобы они достаточно часто переживались душой одновременно или в близкой последовательности, и чем чаще они переживаются, тем с большей правильностью и уверенностью они воспроизводятся и тем возможнее становится воспроизведение их на будущее время. Как велико должно быть число повторений определенных переживаний, для того чтобы они могли быть воспроизведены впоследствии в определенный момент? Общего указания на этот счет дать невозможно. Мы знаем только, что здесь существуют величайшие различия. Простые события, которые произвели особо сильное впечатление, могут по истечении многих лет вступать в сознание с полной ясностью и отчетливостью, будучи пережиты даже только один раз; события более сложные и менее интересные человек может переживать десятки и сотни раз, а точная связь их надолго не запечатлевается.

Только один случай, особенно легко поддающийся исследованию, изучен более подробно — это случай, когда воспроизведение ассоциированных членов происходит непосредственно вслед за моментом запечатления их

(непосредственная память) . Способность к такому воспроизведению начинается тотчас же при известном числе членов; другими словами, при соответствующем внимании достаточно уже однократного только переживания , чтобы верно и в первоначальном порядке воспроизвести более или менее значительное число сравнительно простых и не связанных между собой членов. Как велико это число, зависит, конечно, от характера и притом существенным образом от степени знакомства с членами: не имеющие смысла слоги можно в среднем (т. е. одинаково часто правильно и неправильно) воспроизвести после однократного чтения и выслушивания в числе 6—7, односложные слова в числе 8—9, цифры — в числе 10—12.

Объективная правильность воспроизведенного ряда и субъективное сознание этой правильности далеко не всегда между собой связаны. Часто ряд протекает так, как будто вы в нем никакого участия не принимаете, и вы весьма изумлены, когда впоследствии слышите от руководителя опыта, что ряд протекал совершенно правильно. Но нередко происходит и обратное: вы с удовольствием думаете о том, что вы сказали ряд правильно, но потом, к сожалению, узнаете о той или другой сделанной ошибке.

Удивительны результаты воспроизведения, получающиеся в случае числа членов ряда, лишь немногим превышающим максимум, который человек может запомнить после однократного ознакомления. Человек не запоминает тогда столько членов, сколько он мог бы с точностью запомнить в случае рядов более кратких. Неспособность к большой работе наносит некоторый ущерб и способности к меньшей, и число удержанных памятью после однократного ознакомления членов ряда уменьшается. Так, например, когда число лишенных смысла слогов достигает двенадцати, человек часто бывает в состоянии воспроизвести начальные и конечные члены ряда; в случае рядов более длинных часто ничего не запоминается. Чтобы получить воспроизведение всего ряда, необходимо увеличить число повторений, и число это, в особенности в начале, возрастает чрезвычайно быстро с удлинением ряда. Как я упоминал уже, я сам в состоянии почти без ошибок воспроизводить после однократного ознакомления шесть лишенных смысла слогов. В случае рядов (быстро прочитанных) в 12 слогов это удается мне только после 14 или 16 повторений, в случае рядов в 26 слогов — только после 30, а в случае рядов в 36 слогов — только после 55 повторений... Впрочем, есть люди, которые вообще обнаруживают неспособность в

более или менее определенное время, как бы велико оно ни было, заучить более или менее длинный бессмысленный ряд. Постоянно появляется у них путаница то в одной, то в другой части ряда, и в конце концов им приходится оставить свои попытки полного его воспроизведения...

Влияние отдельных повторений . Ввиду путаницы, получающейся при первом повторении более длинных рядов, необходимо выяснить, в какой мере запечатлевается ряд с каждым повторением. В какой мере первые и последующие повторения содействуют тому, чтобы члены ряда так связались между собой, чтобы получилась возможность безошибочного его воспроизведения?

Некоторое освещение этого вопроса было достигнуто мной при помощи метода экономии. Я внимательно прочитывал ряды из 16 слогов по 8, 16, 24, 32 и т. д. раз, и 24 часа спустя я заучивал их наизусть до первого безошибочного произнесения их. Достигнутая при этом экономия до известного предела была почти точно пропорциональна числу сделанных накануне повторений ряда: на каждое сделанное накануне повторение приходилось около двух сбереженных при заучивании секунд, т. е. приблизительно ⅓ времени, необходимого для однократного прочтения его. Только после того как число повторений значительно превысило число, необходимое для первого заучивания ряда, запечатлевающая сила их становилась слабее и в итоге оказывалась ничтожно малой...

Значительную роль играет и другой момент: абсолютное место, занимаемое членами ряда. Если внимание испытуемого человека предоставлено самому себе, то оно сначала направляется преимущественно на начало и конец подлежащих заучиванию рядов, и потому они раньше всего и запоминаются. При опытах по описанному методу поправок я нашел, сколько необходимо поправок, чтобы можно было после однократного, двукратного, троекратного и т. д. внимательного прочтения ряда непосредственно вслед за этим воспроизвести его в определенном темпе ... Если сопоставить поправки, оказавшиеся необходимыми для первого, второго, третьего и т. д. членов, независимо от числа предшествующих чтений, то получится следующая таблица:

Первые члены всех приведенных здесь рядов были все без исключения воспроизведены без всякой помощи как после одного, так и после многих членов, вторые члены, а также и последние были воспроизведены с сравнительно небольшим числом поправок. Таким образом, запоминание начинается в начале и в конце ряда (то же самое подтверждают и другие наблюдатели), быстро распространяется от начала в сильной зависимости от выбранного ритма (здесь выбран трохей) и медленнее от конца к середине, достигая только в конце средних членов.

Значение принадлежности к одному целому . Особо важное значение для ассоциативной связи впечатлений представляет то, доходят ли они до сознания как ничем не связанные между собой совокупности их или, несмотря на множество их, как части одного единого целого...

Не составляет большой разницы, приходится ли заучивать ряды односложных или двусложных слов: для запоминания равного числа членов того и другого рода оказывается необходимым приблизительно равное число повторений. Важно не столько число подлежащих запоминанию слогов или букв, сколько, скорее, число или род обозначаемых ими представлений. Не составляет очень большой разницы, приходится ли заучивать ряды лишенных смысла слогов или лишенных смысла букв; равное число повторений оказывается достаточным для запоминания приблизительно равного числа тех и других, хотя число запоминаемых отдельно букв бывает во втором случае, естественно, значительно большим...

Попробуем охарактеризовать каким-нибудь числом связывающее действие смысла (в соединении с ритмом и рифмами). Некоторое указание в этом направлении могут дать следующие данные. Стансы перевода "Энеиды" Шиллера я заучиваю в среднем после б—7 повторений; в каждом из них насчитывается в среднем 56 слов или отдельных частей речи. Если вычесть отсюда слова, не имеющие самостоятельного значения, как предлоги, союзы и т. д., то остаются еще 36—40 независимых друг от друга представлений, сочетание которых в одно единое и желательное поэту целое должно быть заучено. Так как для запоминания ряда в 36 лишенных смысла слогов мне в среднем требовалось 55 повторений, то можно сказать, что, поскольку здесь вообще возможно сравнение, осмысленные стихи я заучиваю приблизительно в 9—10 раз быстрее, чем бессмысленные слова. Другие наблюдатели получили приблизительно такое же отношение...

Накопление и распределение повторений . Занимаясь исследованиями влияния многократных повторений на заучивание и запоминание бессмысленных рядов и слогов, я обратил внимание на одно весьма замечательное явление. Исследования производились двумя различными способами. Первый способ был таков: сначала заучивались наизусть до первого безошибочного воспроизведения ряды из 12 слогов, затем они внимательно прочитывались втрое большее число раз, чем раньше, и 24 часа спустя заучивались до полного воспроизведения. Второй способ был таков: ряды из слогов одного и того же рода просто заучивались наизусть в течение нескольких дней, и притом каждый день, до первого воспроизведения. Получилась поразительная разница в числе повторений, оказавшихся необходимыми для получения определенного результата. При первом способе отдельные ряды в среднем заучивались после 17 повторений и затем прочитывались еще 51 раз, всего, следовательно, они были повторены 68 раз; 24 часа спустя для первого их воспроизведения приблизительно 7 еще повторений были необходимы. При втором способе.на отдельные ряды приходилось в последующие дни в среднем 17,5; 12; 8,5 повторений до первого безошибочного воспроизведения; на четвертый день это удавалось уже после 5 повторений. Оказалось, следовательно, что 68 повторений, предпринятых непосредственно одно за другим, были менее полезны для нового заучивания ряда впоследствии, чем 38 повторений, распределенных на 3 дня; или можно это выразить и так: полезное действие 51 повторения непосредственно вслед за первым заучиванием ряда оказалось менее благоприятным для позднейшего заучивания, чем полезное действие 20 только повторений, разделенных на 2 группы с промежутком времени в 24 часа. Примем еще в соображение, что при первом способе, способе скопления повторений, все повторения могли оказать свое действие уже по истечении 24 часов, а при втором способе, способе распределения повторений — большею частью по истечении времени в 2 и 3 раза большего, так что во втором случае действие их должно было быть сильно ослаблено вследствие забывчивости испытуемого лица, и мы должны будем признать преимущества от распределения повторений для укрепления созданных ими ассоциаций весьма значительными.

По просьбе г. Мюллера, Йост исследовал это явление подробнее и значительно обогатил наши познания о нем... Он

нашел, что в случае рядов, для заучивания которых требуется вообще большее число повторений, распределение их оказывается тем выгоднее, чем более широко оно проведено. Если 24 повторения рядов из 12 слогов распределялись по 4 на 6 дней, то впоследствии испытание рядов методом угадывания давало гораздо лучшие результаты, чем в случае распределения их по 8 повторений на 3 дня; при распределении их по 2 повторения в течение 12 дней результаты получались лучшие, чем при распределении на 6 дней...

На основании других экспериментов Йост устанавливает следующее правило: в случае двух ассоциированных рядов различного возраста, но равной силы (т. е. если они при соответствующем исследовании дают равное число угадываний) новое повторение приносит бóльшую пользу ряду более старому . Таким образом, выгода от большого распределения данного числа повторений здесь объясняется тем, что запечатлевающая сила их оказывается при этом полезной преимущественно для ассоциаций более старых. Сейчас же возникает вопрос, какова же дальнейшая причина этого преимущества более старых рядов, но к этому вопросу я еще вернусь.

Инстинкт практики, как известно, давно разгадал уже значение распределения повторений для образования и укрепления ассоциаций. Всякому ученику известно, что невыгодно заучивать вечером необходимые правила и стихи путем многократных повторений и, напротив, весьма полезно прочитать их еще несколько раз на следующее утро. Ни один разумный учитель не распределит всей работы класса равномерно на весь учебный год, а он оставит несколько недель на однократное или двукратное повторение. Тем не менее имеет немаловажное значение и экспериментальное исследование вопроса...

Внимание и интерес . Вряд ли было возможно так долго отодвигать упоминание об этих факторах, столь важных для образования ассоциаций, если бы не следовало предполагать, что всякий и без того безмолвно будет принимать их в соображение, поскольку они имеют значение. Что при накоплении опыта и запоминании различных предметов, с одной стороны, важно достаточное число повторений, но рядом с этим важно также, чтобы человек думал об этом, чтобы внимание его было обращено и сосредоточено на этом,— все это столь очевидные факты, что нет человека, который

не знал бы их прекрасно. Внимание представляет при этом в известном отношении даже фактор более важный: с усилением внимания число повторений может быть значительно уменьшено, между тем как отсутствие достаточной концентрации внимания, по крайней мере в случае больших групп или длинных рядов впечатлений, часто не может быть возмещено никаким числом повторений, как бы велико оно ни было...

Здесь более всего имеет значение чувственный тон и связанный с ним интерес. Переживания, сопровождаемые сильным удовольствием или неудовольствием, неискоренимо, так сказать, запечатлеваются и часто после многих лет вспоминаются с большой отчетливостью. То, чем человек особенно интересуется, он запоминает без особого труда; все же остальное забывается с поразительной легкостью. Особенно резко это проявляется в зрелые годы, когда множество интересов наполняет нашу душу. То же проявляется и в мелочах. При заучивании лишенных смысла слогов или ничем между собой не связанных слов запоминаются преимущественно члены, почему-либо особенно заметные, странно звучащие, например, или редкие.

Но при этом наблюдается весьма важное различие между чувствованиями того и другого рода. Ассоциирующая сила удовольствия должна быть признана значительно большей, чем неудовольствия. В случае одновременного существования многих причин ощущений или представлений особенно легко доходят до сознания, как мы видели, как те, которые вызывают удовольствие, так равно и те, которые вызывают неудовольствие. Но при связях , в которые вступают, выступающие в душе, благодаря своему чувственному тону, переживания, как между собой, так и со своей средой, и при процессах воспроизведения, покоящихся на этих связях переживания, сопровождающиеся удовольствием, оказываются в преимущественном положении. "Надежда и воспоминание,— говорит Жан Поль,— суть розы одного происхождения с действительностью, но без шипов". Шипы могут все очень сильно чувствоваться, когда они колют, могут очень долго и очень часто отзываться в зависимости от степени поранений, но все же они постепенно вспоминаются все слабее и слабее. И как бы велики ни были ваши разочарования, вы все же продолжаете рисовать себе будущее, руководствуясь не вашим горьким опытом, а опытом успехом и радостей. Поскольку

мысли человеческие имеют с определенной точки зрения возможность выбора, они предпочитают направление, ведущее к приятному. Возможность различных путей всегда им дана только прежним опытом и создавшимися на его основе ассоциациями, но, какой путь они изберут, определяется, при прочих равных условиях, большей приятностью отдельных путей. Именно в этом факте находит между прочим отчасти свое объяснение примиряющая, всеисцеляющая сила времени, а также и представления каждого старого поколения о "добром старом времени"...

Существование и исчезание ассоциации

(Запоминание и забвение)

Если какие-нибудь душевные образования, запечатленные в душе опытом жизни или намеренным заучиванием, предоставить на некоторое время самим себе и затем снова вызвать, насколько это еще возможно, в сознании, то оказывается, что за это время в них произошли двоякого рода изменения. Во-первых, некоторые отдельные члены запечатленных связей постепенно изменились; воспроизведенные представления не соответствуют вполне первоначальным переживаниям, место которых они тем не менее занимают. И во-вторых, образовавшиеся между ними ассоциативные связи ослабели; взаимное воспроизведение членов не происходит с прежней быстротой и уверенностью, а оно оказывается спутанным или совсем прекращается. И о том, и о другом процессе мы имеем уже некоторые более подробные сведения.

Изменения отдельных членов . 1. Кто из нас не знает того, что образы воспоминания постепенно становятся все более и более неясными и смутными. Вы вспоминаете, что вчера встретили господина в каком-то красном жилете, бросавшемся в глаза. Но какой это был красный цвет, с оттенком ли желтого или голубоватого цвета, вы уже не помните. Никто не станет покупать новой материи к существующему уже платью, опираясь только на свою память: он всегда может ошибиться в известных пределах...

Первые стадии этого процесса стирания, как его можно назвать, были изучены в многочисленных исследованиях и для различного рода впечатлений. Так, например, Вольфе сравнивал тоны средней высоты с тонами того же числа колебаний или на четыре единицы отличного с различным промежутком времени между ними и нашел, что после двух секунд число случаев, объективное равенство которых было

правильно узнано, составляло 94%, после 10 секунд — 78 и после 60 секунд — около 60%. Леманн пользовался для этого серыми дисками, яркость которых различалась на 1/15; после 5 секунд различие это было одним наблюдателем узнано во всех случаях, после 30 секунд только в 5/6, а после 2 минут — только в ½ числа случаев...

Не было, конечно, недостатка в попытках распространить эти исследования и на большие промежутки времени, чем секунды и минуты. Но здесь получился совершенно неожиданный результат: исследования не указывали дальнейшего изменения, т. е. с дальнейшим увеличением времени неуверенность сравнения едва изменялась. Более того, в некоторых случаях при оценке, например, различных величин на глазомер или промежутков времени не удавалось установить никакой зависимости вообще между сравнивающим суждением и, следовательно, образом воспоминания, мыслимым в известной связи с ним, с одной стороны, и временем — с другой... Очевидно, что здесь играют известную роль некоторые осложняющие моменты, затушевывающие при известных условиях процесс возрастающей неточности наших образов воспоминания, так что мы не можем больше установить его при помощи наших методов исследования. Какого рода эти условия, в общих и существенных чертах выяснено точным наблюдением над тем, как, может быть, в большинстве случаев происходит запоминание различных впечатлений и сравнение их с родственными впечатлениями, данными впоследствии. Если я хочу заметить себе цвет лежащей передо мной красной ленты, то точный оттенок и яркость этого красного цвета я запомню лишь на очень короткое время; и чем больше пройдет после этого времени, тем большую неуверенность я обнаружу, когда придется выбирать именно этот красный цвет среди других различных оттенков. Но если я сознательно воспринял только цвет как красный и, может быть, еще назвал его мысленно, то неуверенность позднейшего сравнивающего суждения тем самым введена в определенные тесные границы; до самого отдаленного будущего мне не грозит опасность, поскольку я помню еще о цвете, смешать его с коричневым или розовым цветом. Общее значение этого факта может быть выражено следующим образом: данное отдельное и сохранившееся в памяти впечатление не остается в моей душе как некоторое изолированное образование, которое с течением времени становится только

все более и более неопределенным; нет, оно сейчас же становится в известное отношение к какому-нибудь более общему представлению, вследствие упражнения ставшему нам более привычным . Оно воспринимается в определенной категории и большей частью обозначается также соответствующим словом. Данное впоследствии сходное впечатление сравнивается затем не столько с образом воспоминания о первом впечатлении — образом, потерявшим уже до известной степени свою определенность,— сколько с той категорией, к которой я отнес это впечатление; второе впечатление я тоже отношу к известной категории и затем сравниваю обе категории. Различные оттенки серого цвета я прямо воспринимаю как яркий, очень яркий и т. д.; различные цвета — как травянисто-зеленый, лимонно-желтый и т. д.; грузы — как тяжелые, не очень тяжелые, очень легкие; пространственные величины я оцениваю по отношению их, например, к сантиметрам, величины времени я оцениваю с точки зрения отношения их к секундам или к какому-нибудь темпу и т. д. Эти же рубрики, если только они сохраняются в памяти, нисколько не меняются с течением времени. Поэтому мы, при сравнении с ними позднейших впечатлений, находим как будто всегда одну и ту же неопределенность прежнего переживания, т. е. именно широту того общего представления, благодаря которому оно было воспринято.

Ослабление ассоциационной связи . Все когда-либо созданные ассоциации постепенно исчезают. Это значит, что вызванные в сознании по тем или другим причинам члены ассоциационной связи с течением времени вызывают все более и более скудные и полные пробелов представления об остальных членах этой связи; иначе говоря, с течением времени требуется все большая и большая затрата труда, чтобы поднять эту связь на определенную духовную высоту, чтобы она могла быть, например, безошибочно воспроизведена. По общему своему характеру процесс этот протекает совершенно так, как только что описанный, в котором отдельные члены становятся все более и более определенными: сначала чрезвычайно быстро, затем медленнее и, наконец, очень медленно. Но никогда, по-видимому, процесс не прекращается совершенно, а развивается, конечно, если не происходит повторения впечатлений, вполне правильно, до полного разрушения ассоциационной связи. Развитие этого процесса в подробностях очень легко проследить с помощью

метода экономии: устанавливают, какой минимум повторений необходим в различные позднейшие времена, для того чтобы снова выучить заученные когда-либо вещи. Чтобы дать об этом приблизительное представление, приведу здесь результаты длинного ряда опытов, полученные мною с 13-членными рядами. Если выразить часы, сбереженные при последующем заучивании, в процентах часов, потребовавшихся для первого заучивания тех же рядов, то мы получим, что при последующем заучивании.

Как это особенно наглядно выражено в нашей графической схеме (рис. 1), ассоциационная связь, созданная процессом заучивания, сначала круто падает с достигнутой высоты, а затем продолжает падать весьма медленно: по истечении одного часа необходимо уже более половины первоначальной работы для воспроизведения ряда, а по истечении одного месяца эта работа возрастает лишь до 4/5.

В случае рядов более длинных, для первого запоминания которых требуется сравнительно больше работы, процесс забвения, как бы в возмещение за этот большой труд, происходит с меньшей скоростью. Но значительно медленнее он происходит в случае вещей осмысленных; смысл, в столь значительной мере облегчающий первое запоминание, и впоследствии гораздо сильнее связывает между собой члены, чем это могут сделать различные ассоциационные связи. Так, заученные наизусть стансы Дон Жуана Байрона я 24 часа спустя заучивал во второй раз с 50% экономии повторений, тогда как при упомянутых выше рядах из слогов эта экономия составляла не более 34%. До полного нарушения таких ассоциаций дело не доходит, по-видимому, даже после очень длинных промежутков времени. Недавно я снова заучил значительное число упомянутых стансов Байрона, заученных мною до первого воспроизведения впервые 22 года назад и с тех пор никогда не попадавшихся мне на глаза. Потребное

для нового заучивания их время было в среднем на 7% меньше, чем для заучивания других стансов того же стихотворения, до тех пор никогда еще не заученных. Гораздо значительнее была экономия в случае стансов, заученных наизусть, каждый раз до первого воспроизведения, не один только, а много раз, именно в течение 4 следующих друг за другом дней, для чего потребовалось приблизительно вдвое больше повторений, чем для первого заучивания. 17 лет спустя те же стансы были вновь заучены с экономией почти в 20% сравнительно с новыми стансами. Сознательного воспоминания о тех или других подробностях здесь не было точно так же, как их не было и в упомянутом первом случае, тем не менее следы созданных столько времени тому назад ассоциаций проявлялись порой и для непосредственного сознания в поразительной быстроте, с которой удавалось вновь овладеть стихотворением.

Чтобы получить возможно более равномерное воспроизведение отдельных членов, по крайней мере в случае рядов, лишенных смысла, целесообразно показывать их перед глазами не по нескольку рядом, как это бывает при обыкновенном заучивании, а при помощи подходящего приспособления поодиночке, один за другим. Далее, для более спокойного опять-таки восприятия отдельных членов целесообразнее всего производить смену их скачками, как это можно устроить, например, при помощи аппарата, предложенного Виртом.

Если говорить об ученых-психологах ХІХ в., большинству на ум приходят лишь имена чрезмерно увлеченного проблемами человеческой сексуальности Зигмунда Фрейда и крайне самоуверенного Фридриха Ницше. Однако помимо них существовало еще немало других, не менее талантливых, но более скромных ученых, чей вклад в развитие науки о свойствах человеческого мозга - неоценим. Среди них немецкий экспериментатор Герман Эббингауз. Давайте узнаем, кто он такой и чем обязано ему человечество.

Кто такой Герман Эббингауз?

Этот немецкий ученый, живший во второй половине девятнадцатого века, одним из первых в истории стал изучать память и человеческое восприятие с помощью практических опытов, которые ставил на себе.

Прошло более ста лет после его смерти, но открытия Эббингауза остаются актуальными сегодня и активно используются учеными всего мира. А его методики до сих пор никто не смог превзойти.

Ранние годы ученого

Родился Герман Эббингауз (Эббингхауз) в прусском городе Бармене (ныне немецкий Вупперталь) 24 января 1850 г.

Отец будущего ученого - Карл Эббингауз, был весьма успешным купцом-лютеранином и надеялся, что его отпрыск продолжит семейный бизнес.

Однако юного Германа интересовали не точные, а гуманитарные науки и естествознание. Справедливости ради стоит отметить, что в математике и сопутствующих ей дисциплинах Герман Эббингауз тоже разбирался неплохо, что в будущем помогло ему в научной деятельности.

Поэтому, вопреки желанию родителя, юноша решил посвятить себя науке.

Первый научный труд Эббингауза

Когда Герману исполнилось семнадцать лет, он без труда поступил в Боннский университет, где намеревался посвятить себя изучению филологии и истории. Но вскоре юноша нашел для себя более занимательное увлечение - философию.

Почему именно ее? Дело в том, что на те времена науки а-ля психология, педагогика и подобные им еще не приобрели полноценного отдельного статуса, который имеют сегодня. Поэтому в большинстве вузов они находились в ведении именно философии.

Через три года Отто фон Бисмарк (стремясь объединить все немецкие земли вместе) заставил Пруссию вступить в войну с Францией Наполеона ІІІ. Будучи в призывном возрасте, Эббингаузер был вынужден оставить учебу и уйти воевать на фронт.

Судьба берегла будущего научного светилу - он выжил и довольно скоро смог вернуться к мирной жизни, продолжив учебу в родном вузе.

К 1873 г. Герман Эббингаз написал свою первую научную работу, основанную на книге Эдуарда фон Хартманна «Философия бессознательного».

Эта диссертация оказалась столь свежей и занимательной, что Эббингауз в двадцать три года получил степень доктора наук. Многие отмечали, что хотя многие идеи этой работы были основаны на выводах фон Хартманна, это не было копирование. Так как автор высказывал собственные оригинальные суждение, на которые до него никто не решался.

Поиск призвания

После окончания университета, молодой ученый решает сконцентрироваться на изучении особенностей человеческой психологии. В 1879 г. Эббингауз едет Берлин, где получает место преподавателя в университете. Здесь он открывает собственную психическую лабораторию, как было модно в научных кругах того времени.

В свободное время от преподавания, новоиспеченный доктор наук читает лекции во Франции, а позже и на юге Великобритании. Именно в этой стране ученому посчастливилось найти свое призвание.

Во время очередного визита в Лондон, Эббингауз посетил книжный магазин подержанной литературы. Так, среди пыльных полок, он случайно обнаружил томик «Элементов психофизики» Густава Фехнера. Именно эта книга, по словам самого ученого, вдохновила его начать опыты по изучению человеческой памяти.

Эксперименты Эббингауза

Как и большинство его великих предшественников, в качестве объекта для научных опытов, этот ученый выбрал себя любимого, точнее свой мозг. В течение двух лет он путем проб и ошибок разработал собственный метод.

Герман Эббингауз составил 2300 карточек с трехбуквенными слогами, которые не имели никакого лексического или ассоциативного смысла. Таким образом, мозг не способен был их понять и запоминание сводилось к банальной зубрежке. Использование этих, так называемых бессмысленных слогов означало, что мозг экспериментатора ранее не сталкивался с ними и не мог знать их.

За специально отведенные периоды времени ученый заучивал содержимое карточек, путем повторения вслух выбранных в произвольном порядке слогов. Для упрощения этого процесса, экспериментатор использовал метроном или метод четок. Это помогало отмеривать точное количество изучаемого материала.

В дальнейшем, Эббингауз проверял свои результаты, путем других вариаций своего первого опыта, таким образом выявляя различные свойства человеческой памяти (время забывания и заучивание, количество усвоенной и забытой информации, подсознательную память и влияние эмоций на запоминание).

На основе многолетних экспериментов такого рода, был сформулирован метод «Бессмысленных слогов» Германа Эббингауза, который стал революционным для того времени. Считается, что полноценная экспериментальная психология начала свою историю именно с опытов этого ученого. Кстати, и сегодня многие психологи продолжают использовать его методы в своих исследованиях.

Книга Германа Эббингауза «О памяти» (1885) и дальнейшая работа

На основе результатов своих многолетних экспериментов Эббингауз написал книгу Über das Gedächtnis. Untersuchungen zur experellen Psychologie, которая принесла ему признание и широкую известность среди ученых всего мира.

Вскоре она была переведена на английский под именем Memory: A Contribution to Experimental Psychology («Память: вклад в экспериментальную психологию»). В российском переводе данный труд известен под названием «О памяти».

Герман Эббингауз благодаря своему труду получил не только признание, но и определенную финансовую стабильность. Благодаря этому он смог оставить работу в Берлинском университете, где его карьера развивалась не очень успешно. Дело в том, что он игнорировал необходимость постоянного написания теоретических статей, из-за постоянной занятости в лаборатории. Поэтому не смог получить желанное место руководителя философского факультета, которое было отдано другому преподавателю.

Покинув Берлин, ученый вскоре находит работу в польском университете в Бреслау (ныне Вроцлав), который специализируется на изучении снижения количества усеваемого материала у школьников.

На основе результатов и методик, применяемых в опытах Эббингауза и других его коллег из Бреслау, в дальнейшем был сформирован метод проверки детского умственных способностей Альфреда Бинета и создана известная ныне шкала интеллекта Бинета-Саймона.

Дальнейшая карьера

Результатами исследований в новой лаборатории Эббингауз поделился с общественностью в 1902 г., опубликовав труд Die Grundzüge der Psychologie («Основы психологии»).

Эта книга сделала его еще более известным и навсегда изменила облик науки психологии. Как утверждали современники, книги Германа Эббингауза навсегда похоронили психологию 1890-х гг.

Последние годы Эббингауза

Через два года после публикации «Основ психологии», их автор с семьей покинул Польшу и вернулся на родину, в Галле. Здесь он провел последние годы жизни.

В 1908 г. ученый публикует свой новый труд Abriss der Psychologie («Наброски о психологии»), который снова подтвердил гений Эббингауза и был переиздан при жизни автора восемь раз.

Подобный успех воодушевил экспериментатора на продолжение своих опытов, однако, осуществить задуманное, ему было не суждено.

Зимой 1909 г. Герман Эббингауз заболел простудой. Вскоре это заболевание переросло в пневмонию и 26 февраля великого ученого не стало.

Среди его потомков, наибольшего успеха добился сын Эббингауза - Юлиус, правда, не в психологии, а в философии, став одним из известнейших приверженцев Канта.

Нововведения Эббингауза

Несмотря на короткую жизнь (59 лет) это ученый сделал массу важных открытий, которые повлияли на ее будущее развитие науки.

Герман Эббингауз (Эббингхауз ; нем. Hermann Ebbinghaus ; 24 января 1850 года - 26 февраля 1909 года) - немецкий психолог-экспериментатор . Занимался изучением закономерности запоминания, для чего разработал метод бессмысленных слогов. Основной труд - монография «О памяти» (нем. Über das Gedächtnis ). Автор «кривой забывания».

Научная деятельность

Книга «О памяти» представляет собой первую, оригинальную по концепции и весьма плодотворную по результатам попытку применения экспериментальных методов исследования к изучению душевных явлений в собственном смысле. Автор ставит задачу выяснить условия механической памяти. С этой целью он производил опыты заучивания и воспроизведения материала, не заключавшего в себе никакой логической связи. Таким материалом он избрал бессмысленные ряды слогов. Чтобы слоги представляли одинаковые трудности для заучивания, все они были построены по одному и тому же типу. Каждый слог состоял из трёх букв: гласной и двух согласных . Гласная стояла в середине, а согласные по бокам (бар, вис, гет и т. д.). При соединении слогов соблюдалось следующее правило: слоги, стоящие рядом, не должны образовывать каких-либо понятных слов или фраз. В состав рядов входили новые слоги, пока не исчерпывался их запас (до 2300). Когда запас истощался, слоги перемешивались и из них образовывались новые ряды. Построенные таким образом ряды заучивались через повторное прочитывание их вслух. Читались слоги под определённый такт, с повышением голоса на известных слогах и с определённой скоростью , которая регулировалась сначала ударами метронома , а потом звуками карманных часов . Ряд слогов считался заученным, когда без запинки воспроизводился на память без ошибок. Чтобы знать, сколько повторений требуется для заучивания того или другого ряда слогов, Эббингауз пользовался ниткой шариков, наподобие монашеских чёток , передвигая эту нитку на один шарик после каждого повторения. По окончании опыта передвинутые шарики подсчитывались, и таким образом определялось число сделанных повторений. Эббингауз приступил к опытам лишь тогда, когда приобрёл посредством предварительного упражнения навык легко читать слоги и передвигать нитку с шариками установленным способом. Опыты проводились в течение двух лет , в - и - гг., причём опыты, принадлежащие к одной серии, начинались и оканчивались в одни и те же часы. Все эти ограничения были приняты так, чтобы при произвольном изменении одного какого-либо условия механической памяти прочие условия оставались неизменными и открывалась возможность точно определить влияние данного условия. Своими опытами Эббингауз пытался проследить зависимость механической памяти от четырёх условий:

объёма заучиваемого материала, или числа слогов;
числа сделанных повторений;
промежутка времени между заучиванием ряда слогов и его воспроизведением;
способа построения слоговых рядов.

Единицей прочности запоминания он брал число повторений, необходимых для безошибочного воспроизведения данного ряда. Схема его опытов была чрезвычайно проста. Он изменял по определённому плану одно какое-либо условие запоминания, например длину ряда, и замечал, как отражается это изменение на числе повторений, необходимых для заучивания до возможности безошибочного воспроизведения. Главнейшие результаты опытов следующие:

Кривая забывания . Под влиянием времени ряды, однажды заученные, забываются, причём забывание сначала проходит очень быстро, а потом начинает происходить все медленнее и медленнее. При заучивании рядов устанавливается ассоциация между слогами или вообще фактами не только прямая, но и обратная, не только между смежными слогами, но и разделёнными один от другого большим или меньшим числом промежуточных членов.

Экспериментальное исследование памяти было начато немецким психологом Эббингаузом (1885). Влияние Эббингауза оказалось настолько сильным, что экспериментальная психология памяти, по существу, и сегодня продолжает оставаться на позициях Эббингауза. Эббингауз использовал бессмысленный материал. В частности, это, во-первых, позволяло обеспечить одинаково индифферентное отношение испытуемых к запоминаемому материалу. Дело в том, что человеку в своей жизни приходится сталкиваться только с осмысленным материалом, а поскольку каждый из нас имеет отличный от других, свой собственный опыт, невозможно подобрать такой осмысленный материал, чтобы он был бы одинаково незнакомым для всех, а потому был одинаково труден для запоминания. Что касается запоминания бессмысленного материала, то такой опыт у нас, как правило, отсутствует. Эббингауз считал бессмысленный материал наиболее подходящим экспериментальным материалом для изучения памяти. Эббингауз составлял такой материал в соответствии с определенным принципом, в частности, каждое бессмысленное слово состояло из трех букв - одной гласной, расположенной между двумя согласными, то есть это было слово с одним слогом. Оно не должно напоминать ни одно знакомое слово; например, слог бан для русскоязычного испытуемого не годится, так как напоминает слова баня или банк. Можно составить множество таких бессмысленных слов, а что самое главное - каждое из них действительно можно считать единицей.

В соответствии с методом Эббингауза, испытуемые должны запомнить этот материал. Материал, разумеется, предъявляется в упорядоченном виде, что осуществляется механически, посредством специально сконструированного аппарата - так называемого мнемометра. Испытуемый читает ряд бессмысленных слогов до тех пор, пока не запомнит их. 1. Метод заучивания. Испытуемый повторяет ряд бессмысленных слогов до тех пор, пока не сумеет безошибочно воспроизвести его. 2. Метод экономии, или сбережения. Допустим, испытуемому для заучивания определенного ряда бессмысленных слогов нужно 11 повторений. По истечении определенного времени, когда он их совершенно забывает, ему вновь предлагается запомнить этот же материал. На сей раз для его заучивания испытуемому потребуется гораздо меньшее число повторений (допустим, 5), фактически он забыл этот материал не полностью, иначе разве сумел бы он заучить его, повторив всего лишь пять раз вместо одиннадцати. 3. Метод узнавания: испытуемому предъявляется ряд бессмысленных слогов; предварительно его предупреждают, что он должен узнать их среди новых слогов. 4. Метод запомненных членов. Испытуемому один (или несколько) раз предъявляют для запоминания ряд бессмысленных слогов, а затем просят перечислить их. Количество запомненных слогов дает коэффициент правильности запоминания. 5. Метод правильных ответов (впервые введен Иостом, затем переработан Мюллером и Пилцеккером). Испытуемый получает задание ямбически или трохеически прочесть попарно ряд бессмысленных слогов. Затем экспериментатор называет первый член какой-либо пары, а испытуемый должен назвать второй. Как видим, все эти методы ставят перед испытуемым определенную задачу: он должен запомнить определенный материал. Следовательно, испытуемый ставит себе цель запоминания этого материала. Протекание последующей работы его памяти полностью представляет собой целенаправленный процесс. Отсюда очевидно, что посредством данных методов исследуются только случаи произвольного запоминания, а не всех форм памяти. метод бессмысленных слогов позволяет исследовать именно произвольную память. Поэтому все полученные данным методом результаты касаются, по сути, только этой формы памяти, причем лишь одной ее разновидности.

Герман Эббингауз (1850-1909) первым применил метод эксперимента к исследованию высших психических функций, в частности памяти. Эксперимент Эббингауза заключался в использовании бессмысленных слогов для изучения объема запоминания. Были сформулированы следующие законы работы памяти.

1. Объем запоминания, который человек без труда воспроизводит после однократного прочтения материала, равен 6-8 бессмысленным слогам.

2. Чем больше количество единиц в списке, тем больше времени необходимо для его запоминании.

3. На качество и специфику запоминания информации влияет -эффект крав-: стимулы, находящиеся в начале и в конце общего материала, запоминаются легче, поскольку испытывают -тормозящее" влияние других слогов только с одной стороны.

4. Существует кривая забывания информации: наибольшая часть выученного материала забывается в первое время после заучивания, и чем больше времени после этого проходит, тем меньшее количество информации забывается, неповторяемый материал забывается быстрее.5. Запоминание и заучивание осмысленного материала происходит в 9 раз быстрее, чем не связанных между собой бессмысленных слогов.

6. При увеличении нагрузки на память снижается работоспособность, поэтому оптимально разделять время, необходимое для заучивания, на несколько коротких этапов.

7. Тренировка в запоминании одного материала повышает качество запоминания другого.

Опыты Эббингауза по изучению памяти расширили предмет изучения психологии, так как ранее считалось, что память - это сложная функция сознания и потому для ее изучения невозможна применение эксперимента. Эксперимент стал использоваться од основной метод исследования. Выводы и законы запоминаний материала, сформулированные Эббингаузом. имели прикладное значение для многих отраслей психологии; в педагогике были созданы результативные методики обучения, тесты умственного развития по принципу незаконченных предложений. Задачей экспериментатора теперь стало не изучение интроспективных высказываний испытуемого, а наблюдение и анализ его поведения.

47. Экспериментальная психология в. Вундта в вюрцбургской школе.

Основатель Вюрцбургской школы Освальд Кюльпе (1862-1915) был учеником и ассистентом В. Вундта и использовал в своих исследованиях метод самонаблюдения для изучения феноменов человеческого мышления. Вюрцбургская школа выдвинула следующие положения и идей относительно понимания феноменов мышления, которые во многом отличаются от классических взглядов В. Вундта и тем самым вызывают серьезную критику с его стороны.

1. Использование для изучения высших психических процессов метода «систематической интроспекции»: выделение и изучение отдельных фаз в процессе мышления, когда испытуемый, помимо осознания и выражения некоего суждения (как ответа на поставленную задачу), описывает осознаваемые им процессы, предшествующие завершающему акту мышления, т. е. вынесению суждения.

2. Введение понятия «детерминирующая тенденция», или «установка сознания*, обозначающего, что результат выполнения задачи во многом объясняется «преднэстро-енностью1 индивида на ее выполнение, его состоянием перед началом работы.

3. Описание мышления как процесса решения задачи, основанного на особом психологическом механизме, содержащем ряд переменных:

Мотивационную установку на совершение действия, обусловленную возникновением необходимости решить задачу;

Целевую, т. е. определяющую детерминирующие тенденции;

Процессуальную, определяемую смену поисков операций, необходимых для решения поставленной задачи и иногда имеющую аффективный характер;

Несенсорную, имеющую в своем составе не чувственные, а умственные компоненты.

4. Психическое действие рассматривается как акт, имеющий свою детерминацию (мотив и цель), операционно-аффективную динамику и состав.

5. В процессе мышления чувства и ощущения не играют значительной роли, так как существуют такие содержания сознания, которые не зависят от наглядности, т. е. для понимания не обязателен визуальный образ.

6. На первый план выступили активность сознания, его процессуальность, понимание мышления как актов различного типа: понимание, суждение, установление отношений, схватывание смысла и т. п.