Что представляет собой концепция экономического человека. Основные характеристики концепции экономического человека. Попытка синтеза – Альфред Маршалл и кембриджская школа

Введение в экономическую теорию. КПВ. Альтернативные издержки.

I .Выберите необходимый термин из перечисленных и вставьте в каждое из следующих утверждений или определений:

Изучает поведение экономики как единого целого.

______________________________ – способности человека находить и рационально использовать необходимые ресурсы, принимать рациональные решения, активно искать и внедрять новое, уметь рисковать и выигрывать.

Это переменные, значение которых определяется вне модели.

Это переменные, значение которых определяется в результате решения уравнений модели.

Обусловлен безграничностью человеческих потребностей и ограниченностью экономических ресурсов.

Перечень терминов для заданий раздела I : микроэкономика; макроэкономика; рыночная экономика; экзогенные переменные; эндогенные переменные; основной капитал; потребительная стоимость; оборотный капитал; альтернативные издержки; экономический выбор; предпринимательские способности.

Ответы: 1- макроэкономика; 2- предпринимательские способности; 3- экзогенные переменные; 4- эндогенные переменные; 5- экономический выбор

Основная цель изучения экономической теории состоит в том, чтобы преуспеть в предпринимательской деятельности.

Микроэкономика изучает отдельные рынки, принципы эффективного поведения продавцов и покупателей.

Инфляция – это феномен, изучаемый макроэкономикой.

Концепция «человека экономического» предполагает, что поведение людей определяется альтруистическими мотивами.

Средства, удовлетворяющие потребности людей, называются экономическими благами.

Некоторые экономические блага имеются в неограниченном количестве.

Бесплатный проезд для пенсионеров в московском транспорте – пример свободного блага.

Все экономические ресурсы являются экономическими благами, но не все экономические блага являются ресурсами.

Элементы традиционной экономики встречаются только в экономически отсталых странах.

Проблема ограниченности экономических ресурсов может быть решена только в рыночной экономике.

Ответы: 1- нет; 2- да; 3- да; 4-нет; 5-нет; 6-нет; 7-нет; 8-да; 9-нет; 10-нет.

III . Выберите и отметьте ЕДИНСТВЕННЫЙ правильный ответ из предлагаемых:

Характеристиками экономического блага выступают:

способность удовлетворять потребность людей;

редкость;

ценность;

ограниченность;

верно все перечисленное.

Принципиальная неразрешимость проблемы ограниченности экономических ресурсов связана с тем, что:

природные ресурсы Земли исчерпаемы;

рынок не может произвести все необходимые людям товары и услуги;

часто возникают ситуации, когда имеющихся товаров не хватает на всех потребителей, например, невозможно поровну поделить 7 видеокассет между 10 желающими их получить;

в каждый данный момент времени человеческие потребности превышают возможности их удовлетворения за счет доступных ресурсов;

нет верного ответа.

Проблема экономического выбора существует:

только в рыночной экономике;

только в традиционной экономике;

только в централизованно управляемой экономике;

в экономике любого типа;

такой проблемы вообще не существует.

Какое из приводимых положений не имеет отношения к определению предмета экономической теории:

редкость благ;

максимальное удовлетворение потребностей;

неограниченность производственных ресурсов;

эффективное использование ресурсов;

экономический выбор.

Альтернативные издержки хранения денег в виде наличности:

снижаются при увеличении процента по вкладам;

растут при увеличении процента по вкладам;

равны нулю, так как деньги не являются фактором производства;

постоянны и равны количеству товаров и услуг, которые можно приобрести на данную сумму;

определить нельзя, т.к. деньги не имеют альтернативной стоимости.

У человека, который имеет возможность получить работу с оплатой от 10000 до 15000 руб./час., альтернативные издержки одного часа досуга равны (руб./час.):

a) 10000; b) 12500;

c) 15000; d) 20000;

e) нет правильного ответа.

Домашняя хозяйка на своем приусадебном участке может вырастить 50 кг картофеля либо 120 кг огурцов. Какова альтернативная стоимость 1 кг картофеля?

невозможно определить, т.к. неизвестно, сколько и в каком количестве посажено;

2,4 кг огурцов;

5/12 кг огурцов;

1,2 кг огурцов;

невозможно определить, т.к. неизвестны цены картофеля и пшеницы.

Альтернативные издержки строительства нового кинотеатра - это:

стоимость строительных материалов, которые будут использованы при его строительстве;

оплата охраны этого строительного объекта;

сумма налога, который выплачивается из доходов нового кинотеатра;

количество других товаров и услуг, производство которых было лучшей альтернативой строительства данного кинотеатра;

все приведенные выше ответы неверны.

Выберите правильное утверждение:

альтернативные издержки стояния в очереди одинаковы как для пенсионера, так и для рабочего;

альтернативные издержки отпуска за свой счет для продавца магазина выше, чем для школьного учителя;

альтернативные издержки посещения курсов английского языка в свободное от работы время для руководителя фирмы и для рабочего этой фирмы могут быть одинаковы;

альтернативные издержки получения образования в платной частной школе ниже, чем в бесплатной государственной;

все утверждения неверны.

В чем состоит экономическая цель, если для ее реализации общество стремится минимизировать издержки или максимизировать отдачу от ограниченных экономических ресурсов?

достижение полной занятости;

поддержание экономического роста;

экономическая безопасность;

экономическая эффективность;

нет верного ответа.

11 Пенсионер может подрабатывать либо сторожем из расчета 50 руб./час, либо вахтером из расчета 60 руб./час, а также получать пенсию в размере 2400 руб., что составляет 5 руб./час и доплату от государства в размере 3 руб./час за 1 час любой работы. Альтернативные издержки одного часа досуга?

а) 60 рублей; б) 50 рублей; в) 65 рублей;

г) 63 рублей; д) 68.

12 У человека, который имеет возможность получить работу клерка в банке с оплатой 50 рублей в час или работу почтальона с оплатой 70 рублей в час, альтернативные издержки одного часа досуга равны:

а) 40 рублей; б) 50 рублей; в) 70 рублей;

г) 20 рублей; д) нет верного ответа.

13 Пенсионер подрабатывает сторожем из расчета 50 руб./час, а также получает пенсию в размере 2400 руб., что составляет 5 руб./час. Альтернативные издержки одного часа досуга для него равны:

а) 45 рублей; б) 50 рублей; в) 55 рублей;

г) 5 рублей; д) нет верного ответа.

14 Слесарь получает за работу 40 рублей в будние дни и 60 рублей за сверхурочную работу в выходные дни. Альтернативная стоимость одного дня отдыха для него составляет

а) 40 рублей, б) 50 рублей. в) 60 рублей,

г) может быть и 30 рублей, и 70 рублей; д) 100 рублей.

15. Рыночная экономика возникла вследствие:

а) появления денег, без которых развитие обмена продуктами было бы невозможно;

б) разделения труда и обмена продуктами между обособленными товаропроизводителями;

в) разделения труда и обмена продуктами между частнопредпринимательским и государственным секторами экономики;

г) прихода к власти класса буржуазии;

д) развития экономической науки.

Ответы: 1- е; 2- d ; 3- d ; 4- c ; 5- b ; 6- c ; 7- b ; 8- d ; 9-с; 10- d ;11- г; 12- в; 13- б; 14-г; 15-б.

IV . Выберите и отметьте ВСЕ правильные ответы из предлагаемых:

1. Свободные блага

а) конкурентны; б) производятся только государством;

в) могут стать экономическими благами; г) неограничены;

д) обладают свойством редкости.

2. Экономическими ресурсами являются:

а) продукты питания, приобретенные домохозяйствами;

б) полезные ископаемые;

в) неквалифицированные рабочие;

г) солнечная энергия;

д) временно неиспользуемое оборудование.

3. Комбинацией, включающей только факторы производства, является:

а) счет в банке, официант, уголь; б) банкир, нефть, трактор;

в) геолог, станок, деньги; г) одежда, токарь, цех;

д) буровая установка, шахтер, поле.

4. Земля как фактор производства включает:

а) природные ископаемые; б) источники пресной воды;

в) леса; г) шахты;

д) трубопроводы.

5. Капитал как фактор производства включает:

а) банковские счета; б) сооружения;

в) деньги; г) векселя;

д) здания.

6. Комбинацией включающей только различные факторы производства является:

а) нефть, нефтяник, владелец нефтяной компании, газ;

б) работник конвейера, конвейер, автомобиль;

в) слесарь, автобус, поле, собственник фермы;

г) банкир, компьютер, деньги;

д) река, моряк, корабль.

7. Экономический агент действует рационально, если он:

а) максимизирует удовлетворение потребностей при данном уровне затрат ресурсов;

б) минимизирует альтернативные издержки выбора;

в) минимизирует затраты ресурсов;

г) минимизирует затраты ресурсов при данном уровне удовлетворения потребностей;

д) максимизирует удовлетворение потребностей.

8. Вопрос «Для кого производить?»

а) не возникает в административно-командной экономике, где потребители лишены свободы выбора;

б) не возникает в традиционной экономике, где все определяют традиции и обычаи;

в) решается в рыночной экономике через действие механизма цен;

г) связан в механизмом распределения экономических благ;

д) решается в смешанной экономике государством.

9. Административно-командной экономике присуще все перечисленное ниже, за исключением:

а) назначаемых чиновниками цен;

б) планирования от достигнутого;

в) ориентации производителей, в основном, на платежеспособный спрос;

г) личной заинтересованности руководства предприятий в снижении издержек производства;

д) централизованного управления ресурсами страны.

10. Рыночной экономике присущи все перечисленные характеристики, за исключением:

а) конкуренции; б) централизованного планирования;

в) частной собственности; г) свободы предпринимательского выбора;

д) опоры на традиции и обычаи.

Ответы: 1- вг; 2- бвд; 3- бд; 4- абв; 5- бд; 6- вд; 7- абг; 8- вг; 9- вг; 10- бд.

V .Задачи и упражнения

1. Магазин продовольственных товаров предлагает своим постоянным покупателям приобрести 5 %-ную дисконтную карту за 200 рублей. При наличии карты каждая покупка обходится покупателю на 5 % дешевле. Срок действия карты – один месяц.

Приобретет ли такую дисконтную карту постоянный покупатель магазина, если, при прочих равных условиях, он посещает магазин 6 раз в месяц, делая каждый раз покупки на 500 рублей?

Если стоимость покупки при каждом посещении магазина постоянна и составляет 500 рублей, то каким должно быть число посещений магазина, чтобы покупателю было выгодным приобрести предлагаемую дисконтную карту?

При каком минимальном значении стоимости покупок (стоимость покупок предполагается фиксированной и одной и той же по величине) покупатель не откажется купить предлагаемую дисконтную карту, если в этом магазине он делает покупки 5 раз в месяц?

Ответ к 1.: а) нет, не приобретет; b ) более 8; с) более 800.

2. Ольга Степановна 3 раза в месяц делает покупки в магазине "Рамстор". В среднем стоимость одного похода в магазин составляет 2000 рублей. Магазин предлагает своим постоянным покупателям приобрести 5%-ную дисконтную карточку за Х рублей (при наличии карточки каждая покупка обходится всреднем на 5% дешевле). Срок действия карточки - 1 год.

а) Считая уровень цен и среднюю стоимость покупки Ольги Степановны неизменной, при какой максимальной цене карточки она не откажется ее приобрести (для определенности считаем, что банкам она не доверяет и хранит деньги только дома)?

b) Как изменится ответ задачи, если карточка накопительная и после приобретения товаров на сумму 40000 скидка на все следующие покупки увеличивается до 10%?

Ответ к 2.: а) не более 3600; b ) неболее 5200.

3. Учительница Иванова хочет купить 2 кг конфет любимого сорта. Существует два магазина, где она может это сделать. В одном магазине – по 260 руб./кг без очереди, в другом – по 200 руб./кг, но необходимо отстоять 0,75 часа в очереди. Известно, что у нее есть возможность дополнительного заработка за счет коммерческих занятий с отстающими учениками. Ставка почасовой оплаты труда этих занятий, при которой она не откажется выбрать дорогой магазин, должна составлять

Ответ к 3.: не менее 160.

4. Виктор Семенович собрался отлучиться с работы, чтобы купить сыр. В ближайшем к его работе магазине 1 кг сыра стоит 200 руб., а на продуктовой ярмарке цена такого же сыра составляет 150 руб. за 1 кг. Поездка в ближайший магазин и обратно займет 20 минут, а поездка на ярмарку - 40 минут. Работа Виктора Семеновича оплачивается сдельно и за час он в среднем успевает заработать 420 руб.

а) При каком объеме покупки ему выгодно поехать на ярмарку?

b) Как изменится ответ задачи, если указанное время – это время поедки в один конец, а также время поиска нужного сыра на ярмарке на 15 минут больше, чем в магазине?

Ответ к 4.: а) не менее 2,8; b ) не менее 7,7.

5. На путешествие самолетом из Москвы в Барнаул менеджер тратит сутки с учетом сопутствующих затрат времени. Поездка в поезде займет 4 дня. Авиабилет стоит 1 тыс. руб., а железнодорожный билет - 580 руб. Сколько должен зарабатывать в будний день менеджер (в воскресные дни он не работает), чтобы ему было все равно, с чисто экономических позиций, лететь или ехать поездом в следующих ситуациях:

а) лететь в будний день, ехать поездом 4 будних дня;

b) лететь в будний день, ехать поездом 3 будних дня и 1 выходной;

c) лететь в будний день, ехать поездом 2 будних дня и 2 выходных;

d) лететь в выходной день, ехать поездом 4 будних дня;

e) лететь в выходной день, ехать поездом 3 будних дня и 1 выходной;

f) лететь в выходной день, ехать поездом 2 будних дня и 2 выходных.

Ответ к 5.: а) 140; b ) 210; с) 420; d ) 105; e ) 140; f ) 210.

6. Савелий намеревается купить подержанный импортный автомобиль. Он должен затратить на поиски дешевого и качественного варианта 30 рабочих дней, для чего хочет взять отпуск без сохранения заработка. У него есть знакомый, которому он доверяет и который профессионально занимается подбором подержанных автомобилей, но берет в качестве оплаты 10% от стоимости автомобиля. Какова должна быть цена автомобиля для того, чтобы рационально мыслящему Савелию стоило искать дешевый вариант самому, если в день он зарабатывает 500 рублей?

Ответ к 6 .: более 150 000.

7. Галина Васильевна, несмотря на то, что все лето жила на даче, за продуктами ездила в Москву на мелкооптовый рынок. Она объясняла это тем, что иначе пришлось бы покупать теже продукты, но на 20% дороже. Ее сын, изучающий экономику, как-то сказал, что она не учитывает альтернативные затраты, связанные с расходами на лекарства, которые ей приходится использовать в следствие переноски тяжелых сумок. Задумавшись об этом и подсчитав примерную сумму дополнительных затрат на медикаменты (получилось в среднем 4000 за лето), Галина Васильевна решила покупать все необходимые товары в ближайшем к даче магазине. Какова теперь стала стоимость расходов Галины Васильевны на продукты за лето?

Ответ к 7.: менее 24 000.

8. Виктор Андреевич планирует установить на даче новый кухонный гарнитур. Он может купить готовый гарнитур за 20 000 руб., а может купить только детали гарнитура в магазине ИКЕА и сам собрать гарнитур. Для сборки ему понадобится 5 часов. Сколько должен стоить набор деталей гарнитура, чтобы Виктору Андреевичу оказалось выгоднее осуществить собственную сборку, если он зарабатывает в час 1000 руб?

Ответ к 8.: менее 15 000.

9. Квалифицированный бухгалтер, который зарабатывает 20 долларов за один час своей работы, решает провести ремонт в своей квартире. Он обладает достаточными навыками, чтобы сделать это самостоятельно за 60 часов, что оказывается быстрее, чем при использовании услуг наемного ремонтника, которому требуется на ту же работу 80 часов. Определить, в каких пределах может принимать значения почасовая заработная плата ремонтника (Х), чтобы бухгалтер предпочел воспользоваться его услугами.

Ответ к 9.: менее 15 долларов в час.

10. Рабочий может производить детали А, Б, В. Затраты времени на детали и размер оплаты представлены в таблице:

Ответ к 10.: не более 60.

11. Рабочий может производить детали А, Б, В. Затраты времени на детали и размер оплаты представлены в таблице:

Деталь Затраты времени (мин.) Оплата (руб./шт)

Известно, что альтернативная стоимость 1 часа досуга для этого рабочего равна 240. Каков возможный интервал значений переменной X?

Ответ к 11.: не менее 10.

12. У вас есть должник, которому необходимо сегодня отдать вам 2000 руб., но он просит отсрочить платеж ровно на год. Ставка банковского процента составляет 50% годовых.

а) Не меньше какой суммы он должен вам предложить в качестве платежа на следующий год, чтобы вы согласились?

b) Как изменится ответ задачи, если он просит отсрочить платеж на два года?

Ответ к 12.: а) не менее 3000; b ) не менее 4500.

13. Вы брали ссуду и должны вернуть 9000 руб. через 1 год. У вас появились дополнительные доходы и вы хотите расплатиться за ссуду в текущий момент времени. Ставка банковского процента составляет 50% годовых.

a) Не меньше какой суммы вы должны предложить кредиторув качестве платежа на текущий момент времени, чтобы он согласился?

b) Как изменится ответ задачи, если вы должны были вернуть ссуду через 2 года?

Ответ к 13.: а) не менее 6000; b ) не менее 4000.

14. Робинзону надоело добывать себе пропитание голыми руками, и он знает как изготовить сеть для ловли рыбы. На это Робинзону потребуется 30 дней. Но кушать рыбу хочется каждый день. Вручную Робинзон ловит две рыбы в день и съедает. С помощью сети Робинзон мог бы ловить пять рыб в день, три из которых он бы засушивал, и таким образом высвобождал бы время для других занятий. Пятница предложил Робинзону кредит в виде 60 сушёных рыб и требует вернуть долг через 60 дней с процентами. Какой максимальный процент может попросить Пятница (за весь срок пользования кредитом)?

Ответ к 14.: 150%.

15. Сережа – студент московского вуза – подрабатывает во время летних каникул. У Сережи работа с очень гибким графиком – он работает каждый день, но в любое время может взять выходной. Роман, друг Сережи, предложил ему взять выходной во вторник и съездить в Санкт-Петербург осмотреть Эрмитаж. Железнодорожный билет ночным поездом из Москвы до Санкт-Петербурга и обратно стоит 800 рублей. Пребывание в Санкт-Петербурге, включая посещение Эрмитажа, обойдется каждому в 400 рублей. Сережа мечтает увидеть Эрмитаж и готов заплатить за день его осмотра 2000 рублей. Однако он любит и свою работу, и оценивает удовольствие от своей работы в 300 рублей. Следует ли ему ехать в Санкт-Петербург для осмотра Эрмитаж, если предположить, что

Сережа зарабатывает ежедневно 300 рублей;

Сережа зарабатывает ежедневно 500 рублей;

Сережа зарабатывает ежедневно 700 рублей.

Ответ к 15.: а) ехать; b ) безразлично; с) отказаться.

16. В квартире преподавателя экономической теории устанавливают новые окна производства компании «ОКНА РОСТА». В беседе с монтажниками оконных систем выяснилось, что в их квартирах уже стоят пластиковые окна этой компании. «Компания продала нам пластиковые окна со скидкой в 45 %, а монтаж был бесплатный, так как устанавливали окна мы сами», - рассказывали они. Своим заказчикам компания поставляет пластиковые окна по цене 15278 рублей. Стоимость монтажных работ составляет 15% от стоимости пластиковых окон. Для выполнения работ по замене одного окна требуется бригада из 2 монтажников. В течение одного дня такая бригада может установить два окна. За установку одного окна каждому монтажнику компания платит 600 рублей.

Какова альтернативная стоимость замены одного окна и альтернативная стоимость замены всех старых окон в квартирах монтажников на новые пластиковые окна? В каждой из двух квартир заменили по три окна.

Какую выгоду получил каждый монтажник при замене старых окон на новые по сравнению с обычным потребителем?

Ответ к 16.: а) альтернативная стоимость замены одного окна на новое – 9602,9 руб., всех шести окон – 57617,4 руб.; b) выгода каждого из монтажников составила 23900,4 руб.

17. В квартире преподавателя экономической теории устанавливают новые окна производства компании «ОКНА РОСТА». В беседе с монтажниками оконных систем выяснилось, что в их квартирах уже стоят пластиковые окна этой компании. «Компания продала нам пластиковые окна со скидкой в 45 %, а монтаж был бесплатный, так как устанавливали окна мы сами», - рассказывали они. Своим заказчикам компания поставляет пластиковые окна по цене 15278 руб., а оконно-балконные блоки по цене 17301 руб. Стоимость монтажных работ составляет 15% от стоимости изделия. Для выполнения работ по замене одного окна (или оконно-балконного блока) требуется бригада из 2 монтажников. В течение одного дня такая бригада может установить два окна (или одно окно и один оконно-балконный блок). За установку одного окна (или оконно-балконного блока) каждому монтажнику компания платит 600 рублей.

Какова альтернативная стоимость замены старых окон и оконно-балконных блоков в квартирах монтажников на новые пластиковые? В каждой из двух квартир заменили по два окна и одному оконно-балконному блоку.

Какую выгоду получила бригада монтажников в целом при замене старых окон и оконно-балконных блоков на новые по сравнению с обычными потребителями?

Ответ17: а) альтернативная стоимость замены всех окон и оконно-балконных блоков в двух квартирах составляет 59827,7 руб.; b) выгода бригады монтажников составила 50228,4 руб.

Глава 1 (В.С.Автономов. Модель человека в экономической науке)

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС МОДЕЛИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ЧЕЛОВЕКА

Экономическая наука, как и другие дисциплины, относящиеся к общественным наукам: социология, политология, психология, антропология, - имеет своим предметом человеческое поведение. В самом широком смысле можно сказать, что все содержание эко-номической науки состоит из описания человеческого поведения, понимая под этим не только индивидуальное поведение, но и не-умышленные последствия взаимодействия индивидов, а также институты, в которых воплотилось прошлое поведение. В этом широком смысле говорить о человеке в экономической теории было бы тавтологично. Однако научный подход к описанию и предска-занию человеческого поведения требует от общественных наук его обобщения, типизации. На практике это проявляется в использо-вании определенной поведенческой гипотезы, предполагающей упрощенное представление о человеческой природе. Данная гипо-теза, или модель, является не предметом изучения, а инструмен-том исследования, элементом метода соответствующей теории. При этом для каждой из общественных наук хар1актерно свое пред-ставление о человеке, о логике его поведения, 1 фиксирующее те его свойства, которые составляют главный интерес для данной отрасли знания, и абстрагирующееся от остальных его призна-ков. Именно содержание этой рабочей модели человека, выбор составляющих ее признаков определяет специфику общественных наук, разделение труда между ними, очерчивает предмет их ис-следования . Более того, можно показать, что выработка своей специфической модели человека лежала в

_____________________

1 Как пишет немецкий исследователь Р. Блюм, у каждой из обще-ственных наук есть свой «Ното logicus » .

основе обособления отдельных общественных наук от моральной философии. Но прежде чем начать сопоставительный анализ, необходимо в общих чертах охарактеризовать экономического человека 2 учитывая, что более детальный его портрет будет дан в главе 3.

1.1. Экономический человек - краткая характеристика

Единого, «классического», определения модели человека в совре-менной экономической науке не существует. В общем виде мо-дель экономического человека обязана содержать три группы фак-торов, представляющих цели человека, средства для их достиже-ния (как вещественные, так и идеальные) и информацию (знание) о процессах, благодаря которым средства ведут к достижению целей (наиболее важными из таких процессов являются производство и потребление) . Методологи экономической науки при-меняют различные группировки и описания отдельных свойств экономического человека.

Однако разночтения между многочисленными дефинициями далеко не всегда можно назвать существенными. В этом разделе мы приведем общую схему модели экономического человека, от-ражающую, на наш взгляд, точку 3зрения, принятую большин-ством современных исследователей.

_______

2 Термину * экономический человек» (Homo oeconomicus ) разные ав-торы придают разные значения. В рамках данной работы мы будем на-зывать так модель или концепцию человека в экономической теории. Хорошее определение дает известный экономист и методолог Ф. Махлуп: «Ното oeconomicus - это метафорическое или образное выражение, обозначающее предпосылку гипотетико-дедуктивной системы экономи-ческой теории» . Место обитания нашего экономического человека - это прежде всего теоретические труды ученых-экономистов. В этом смысле в параллель «экономическому» можно поставить «социо-логического», «психологического», «политологического» человека и др. Отношение между экономическим человеком и человеком, участвующим в реальной хозяйственной жизни, - это отношение даже не между тео-рией и практикой, а между предпосылками теории и практикой. Это отношение представляет собой серьезную методологическую проблему, о которой будет сказано ниже.

3 См. по этому поводу .

1. Экономический человек находится в ситуации, когда коли-чество доступных ему ресурсов является ограниченным. Он не может одновременно удовлетворить все свои потребности и поэто-мувынужденделатьвыбор. 4

2. Факторы, обусловливающие этот выбор, делятся на две строго различающиеся группы: предпочтения и ограничения. Предпоч-тения характеризуют субъективные потребности и желания ин-дивида, ограничения - его объективные возможности. Предпоч-тения экономического человека являются всеохватывающими и непротиворечивыми. Главными ограничениями экономического человека являются величина его дохода и цены отдельных благ и услуг. В ситуациях, далеких от модели совершенной конкурен-ции, ограничениями являются также действия других участни-ков рынка.

Предпочтения экономического человека более устойчивы, чем его ограничения. Поэтому экономическая наука рассматривает их как постоянные, абстрагируется от процесса их формирования и изучает реакциюиндивида на изменение ограничений.

3. Экономический человек наделен способностью оценивать возможные для него варианты выбора с точки зрения того, на-сколько их результаты соответствуют его предпочтениям (то, что имели в виду К. Бруннер и У. Меклинг , говоря о «человеке оценивающем» - Evaluating Man ). Другими словами, альтерна-тивы всегда должныбыть сравнимы между собой.

4. Делая выбор, экономический человек руководствуется соб-ственными интересами, которые могут при этом включать и бла-госостояние других людей (например, членов семьи). Важно то, что действия индивида определяются его собственными предпоч-тениями, а не предпочтениями его контрагентов по сделке и не принятыми в обществе нормами, традициями и т. д.

Эти свойства позволяют человеку давать оценку своим буду-щим поступкам исключительно по их последствиям (как предпо-лагает утилитаристская этика), а не по исходному замыслу (как

____________

4 Отметим, что в этом, казалось бы естественнейшем, предположении заложено определенное историческое допущение: европейский человек христианской культуры с его фаустовской неограниченностью потребно-стей . Очевидно, что, например, для буддиста такое предположение весьма проблематично. (О буддистском взгляде на экономические про-блемы см. ).

предполагает этика деонтологическая). В этом смысле экономи-ческий человек и по сей день остается утилитаристом.

Благодаря предпосылке собственного интереса всякое взаимо-действии е между экономическими субъектами принимает форму обмена.. 5

5. Находящаяся в распоряжении экономического человека информация, как правило, является ограниченной - ему извест-ны далеко не все доступные варианты действия, а также резуль-таты известных вариантов - и не изменяется сама по себе. При-обретение дополнительной информации требует издержек. Один из доступных ему вариантов выбора состоит в том, чтобы отло-жить решение на потом и заняться поиском новой информации. Время, в течение которого необходимо принять решение, являет-ся наряду с доходом одним из ресурсных ограничений, а издерж-ки поиска - одним из ценовых ограничений.

6. Выбор экономического человека является рациональным в том смысле, что из известных вариантов выбирается тот, кото-рый, согласно его мнению или ожиданиям, в наибольшей степени будет отвечать его предпочтениям, или, что то же самое, мак-симизировать его целевую функцию. В современной экономичес-кой теории предпосылка максимизации целевой функции означа-ет: люди выбирают то, что они предпочитают, - она просто уста-навливает связь между упорядоченными предпочтениями и актом выбора или действием . Необходимо подчеркнуть, что мнения и ожидания, о которых идет речь, могут быть ошибочны-ми, и субъективно рациональный выбор, с которым имеет дело экономическая теория, может казаться иррациональным более информированному внешнему наблюдателю . Эко-номический человек может делать ошибки,но они могут быть

толькослучайными,анесистематическими.

Сформулированная выше модель экономического человека сложилась в ходе более чем двухвековой эволюции экономичес-кой науки (данный процесс будет рассмотрен в главе 2). (За это время некоторые признаки экономического человека, ранее счи-тавшиеся основополагающими, отпали как необязательные. К таким признакам относятся непременный эгоизм, полнота ин-формации, мгновенная реакция. Правда, точнее будет сказать,

___________

5 Другими формами взаимодействия могут быть, например, отноше-ния любви или угрозы. См. .

что свойства эти сохранились в модифицированном, зачастую труд-но узнаваемом виде - см. главу 3).

Главная характеристика современного экономичес6кого чело-века заключается в максимизации целевой функции. Это свой-ство, которое можно назвать экономической рациональностью, заслуживает специального рассмотрения.

1.2. Понятие экономической рациональности

Понятия рационального выбора и рационального поведения игра-ют важнейшую роль в методологии экономической теории. Преж-де всего необходимо подчеркнуть, что обращаться с этими поня-тиями следует с максимальной аккуратностью. 7 Для того чтобы прояснить, в каком смысле мы употребляем понятие «рациональ-ность», полезно установить, чему оно противопоставляется в дан-ном контексте. 8 Понятие рациональности в экономической науке употребляется в ином смысле, чем в других общественных на-уках, где рациональное поведение трактуется ближе к его обы-денному толкованию и означает: разумное, адекватное ситуации.

Соответственно антитезой рациональному в данном значении будет неразумное, неадекватное. Критерий рациональности являет -

___________

6 «Ключевая поведенческая предпосылка в моделях, используемых в современной микроэкономике, заключается в том, что поведение людей мотивируется желанием максимизировать чистый выигрыш, получае-мый при осуществлении операций» . Упоминание о мик-роэкономических моделях связано не только с тем, что учебник Хаймана посвящен именно микроэкономике. Дело в том, что в макроэкономичес-ких теориях предпосылка максимизационного поведения не является столь же универсальной.

7 «Безусловно, "рациональность" принадлежит к тем понятиям, от которых легче отказаться, чем пытаться освободить их от груза научных и обыденных ассоциаций, противоречивых и часто неплодотворных».

8 «Значение понятий "рациональность", "рациональный" функцио-нально, контекстуально обусловлено: оно зависит от того, в каком ряду сопоставлений и противопоставлений возникает это понятие, противопо-лагается ли рациональное мнению (античность), вере (средневековье), дог-матизму предрассудков (эпоха Просвещения), эмпирическому... или ир-рациональному» .

ся здесь интуитивным и относится не только к средствам, но и к целям поведения, т. е. является содержательным. Рациональное в данном значении - синоним функционального: так можно на-звать поведение индивида или группы, если оно объективно спо-собствует их сохранению и выживанию, даже если такая цель сознательно не ставится. В этом смысле и невротическое поведе-ние можно назвать рациональным, поскольку оно позволяет че-ловеку как-то компенсировать полученную психическую травму .

Рациональное поведение в данном смысле объективно способ-ствует равновесию системы, которое, однако, вовсе не обязатель-но является оптимальным ее состоянием (лечение с помощью пси-хоанализа как раз и направлено на то, чтобы патологическое рав-новесие с помощью невроза заменить более предпочтительным равновесием, в котором участвует сознание). Рациональность по-ведения, из которой исходят такие науки, как социология, пси-хология, антропология, вовсе не обязательно подразумевает его осознанность.

Подобную функциональную рациональность следует отличать от более узкой концепции рациональности как оптимизирующего поведения, которая принята в основном течении экономической науки. Здесь критерий рациональности является формальным: рациональность в большинстве случаев означает максимизацию данной (любой) целевой функции при данных ограничениях, 9 т. е; выбор оптимальных средств без каких-либо требований к содер-жанию (рациональности) самой цели. В зависимости от наличия или отсутствия полной информации понятие экономической ра-циональности раздваивается (см., например ). При полной информации рациональным (логически эквивалентным максимизации некоторой целевой функции) является выбор, сде-ланный на основе всеохватывающего (полного) и непротиворечи-вого (транзитивного) набора предпочтений; при отсутствии пол-ной информации рациональным является выбор варианта с мак-симальной ожидаемой полезностью. Если непротиворечивость предпочтений может быть сочтена признаком любого рациональ-ного выбора в самом широком смысле слова, то их всеохватность,

_______

9 Ограничения (например, информационные) могут быть такого рода, что максимизация целевой функции будет состоять в поиске не опти-мального (слишком дорого обойдется), а первого попавшегося удовлетво-рительного варианта. Однако и в этом случае максимизационная логика сохраняется. См. главу 4.

а также непрерывность и взаимозаменяемость являются специ-фическими признаками экономической рациональности (подробнее см. главу 3, последний раздел).

Иррациональным, т. е. антитезой экономически рационально-му, будет в данном случае поведение немаксимизирующее, т. е. либо «непоследовательное, либо то, которое не соответствует ин-тересам индивида, причем это ему известно» . Это оз-начает, что экономически иррациональное поведение нарушает транзитивность предпочтений либо противоречит постулатам тео-рии ожидаемой полезности. Таким образом, непосредственной причиной экономически иррационального поведения должна быть когнитивная несостоятельность субъекта (об этих аномалиях см. главу 4).

Можно согласиться с тем, что стремление достичь глобального максимума целевой функции действительно является специфи-ческой чертой осознанного человеческого поведения. Всякое жи-вое существо, включая растения, тянущиеся к солнечному свету, стремится или, точнее, «как бы стремится» достичь локального максимума целевой функции, наощупь выбирая наилучшую точ-ку или наилучший вариант поведения из доступных ему в на-стоящий момент. Но ни животное, ни растение не может, оцени-вая будущее, ждать появления оптимального варианта, отказы-ваясь от доступных в настоящий момент, или выбирать оптимальный, но не прямой путь к цели, например предпочитая использовать часть собранного зерна как инвестиции для нового производства, вместо того чтобы пустить его на непосредственное потребление .

Однако экономическая рациональность, как было отмечено выше, не затрагивает целей человека и его представлений об ок-ружающем мире, на основе которых выбираются средства для достижения поставленных целей.

Если под влиянием минутного настроения человек решил по-кончить жизнь самоубийством и рассчитал, что оптимальный спо-соб сделать это - отравиться, то, принимая яд, он действует ра-ционально в экономическом смысле слова. Если первобытный охотник уверен, что наилучший способ убить оленя - это пора-зить копьем его нарисованное изображение на стене пещеры, то, проделывая это, он строго следует требованиям экономической рациональности. В то же время любое разумное в определенном контексте поведение, которое не ведет к оптимальному результа-ту, экономист не признает рациональным. Вообще процесс фор-мирования и изменения целей 10 не входит в область изучаемых экономической наукой явлений. Изменения целей, вытекающие из изменения предпочтений, являются для экономистов экзоген-ным фактором. Эта готовность исходить из предпочтений любого содержания как данности позволяет применять экономический анализ к любому человеческому поведению и дает экономической теории основания претендовать на титул универсальной социаль-ной науки (см. ниже). Обратной стороной медали является «бес-содержательность» и тавтологичность многих полученных выво-дов. Однако тот факт, что отступления от экономической рацио-нальности достаточно часто встречаются в практике (в особенности в экспериментальных исследованиях), показывает, что понятие экономической рациональности не является чисто тавтологичес-ким («рациональным является все то, что человек делает»), как утверждают многие критики. 11

Хотя требование осознанности поведения в экономической те-ории открыто не содержится, экономическая рациональность, в основе которой лежит всеохватывающая и упорядоченная систе-ма предпочтений, предполагает в когнитивном аспекте нечто боль-шее, чем рациональность функциональная. Строгую максимиза-цию целевой функции гораздо труднее представить себе неумыш-ленной и неосознанной, чем просто адекватное поведение.

Рациональность экономического человека тесно связана с прин-ципом методологического индивидуализма экономической теории, согласно которому все анализируемые явления объясняются только как результат целенаправленной деятельности индивидов. Этот принцип, фактически обозначенный еще К. Менгером , впервые в явном виде был сформулирован Й. Шумпетером . Действительно, экономическую рациональность, т. е. наличие непротиворечивой системы предпочтений, трудно предположить у класса, государства, социальной группы. Даже такие классические субъекты экономической теории, как домо-хозяйства (households ) и фирмы, по сути дела рассматриваются экономистами как индивиды. Вместе с тем экономисты считают индивида далее не разложимым объектом анализа, выводя за рамки своей науки все, что происходит в человеческой психике: проис-

________

10 Ограничение понятия рациональности соотношением между целя-ми и выбранными для их достижения средствами принято возводить к шотландскому философу Д. Юму , оказавшему, кстати, большое воз-действие на формирование экономической науки.

11 Этот аргумент приводится, в частности, в работе .

хождение мотивов, когнитивные проблемы, противостояние не-скольких «я». Принцип методологического индивидуализма в экономической науке представляет собой нечто большее, чем ра-бочую гипотезу: отчасти это составная часть либерального симво-ла веры, унаследованного от английской классической школы, в котором огромная ценность придается личной свободе и незави-симости от внешних воздействий .

Следует отметить, что специфика экономической науки как науки о рациональном поведении индивидов была осознана не сразу. С Адама Смита и вплоть до начала нашего столетия господ-ствовало «материальное» определение экономической науки как науки о «природе и причинах» материального богатства или бла-госостояния или (марксистский вариант) об отношениях людей в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ. С точки зрения выдающегося антрополога Карла Поланьи, материальное, или содержательное, значение слова «экономический» состоит в том, что оно «относится к взаимооб-мену человека с природной и социальной средой постольку, по-скольку этот обмен снабжает его средствами для удовлетворения материальных потребностей» . Одним словом, можно сказать, что экономическая теория исходила из широкой трак-товки рационального поведения (см. главу 2). В настоящее же время ее придерживаются сторонники альтернативных по отно-шению к основному течению исследовательских программ (см. главу 4). Материалистическое определение не накладывает ника-ких специальных ограничений на рациональность экономическо-го субъекта, и даже ситуация выбора не является здесь обязатель-ной. Человек предстает скорее как биологическое или биосоци-альное существо, взаимодействующее с природной и социальной средой с целью удовлетворения своих материальных потребнос-тей.

Первым определил предмет политической экономии через ис-пользуемую модель человека Дж. С. Милль (см. главу 2). Однако подобная концепция рациональности утвердилась в ос-новном течении экономической теории только с 1930-1940-х гг., хотя логически она представляла собой развитие модели челове-ка, лежавшей в основе маржиналистской революции 1870-х гг.

_________

12 Сказанное относится и к досмитовскому этапу развития экономи-ческой мысли, начинающемуся с древнейших времен, когда самостоя-тельной экономической науки еще не существовало. См. .

Автором современного определения экономической теории стал английский экономист Лайонел Роббинс. Осмыслив опыт маржиналистской революции в экономической теории, Роббинс пришел к выводу, что современная ему экономическая наука не ограни-чивается рамками «материалистического определения», а являет-ся «наукой, изучающей человеческое поведение с точки зрения соотношения между целями и ограниченными средствами, кото-рые могут иметь различное употребление» . Очевидно, что главным признаком экономических явлений Роббинс, опреде-ление которого до сих пор считается классическим в экономичес-кой науке, называет рациональный выбор, соизмерение целей и ограниченных ресурсов для их достижения, в какой бы сфере де-ятельности этот выбор ни осуществлялся.

Переход от материалистического к формальному определению одновременно расширил и сузил предмет исследования экономи-ческой теории. Расширил - потому, что наряду с хозяйственной деятельностью в привычном понимании в поле зрения экономис-тов попали все виды рационального выбора, которые человеку при-ходится делать в жизни. Здесь была заложена предпосылка экс-пансии экономического анализа на все области человеческой дея-тельности, о которой будет сказано ниже. Сузил - потому, что из поля зрения экономистов выпали многие виды хозяйственной дея-тельности, подчиненные не рациональному выбору, а традиции, нормам и обычаям, т.е. значительная часть хозяйственной жизни как при до1к3апиталистических порядках, так и в самой рыночной экономике. Большинство современных экономистов, в том числе все принадлежащие к основному течению, придерживаются фор-мального определения предмета экономической науки, но суще-ствует и оппозиция - сторонники содержательного определения, к которым помимо представителей других парадигм экономичес-кой теории относятся и специалисты в области других наук, под-вергшихся в наши дни вторжению экономических (в смысле фор-мального определения) методов анализа.

Нам представляется, что различие содержательного и формаль-ного определений экономического полезно представить как раз-личие между объектом и предметом исследования. 14 Понятие объек-

_____________

13 Правда, экономисты пытались объяснить существование норм и привычек соображениями экономической рациональности и эффектив-ности. См. главу 4.

14 Различие это часто проводилось в работах отечественных филосо-фов. См., например .

та, или «реального объекта» науки, т. е. экономики или хозяй-ственной жизни, 15 относится при этом к объективной действи-тельности, ему дается содержательное определение (иначе при формальном определении экономической науки как подхода, ос-нованного на рациональной модели человека, всякая специфика экономического исчезнет и вместе с ней - плоды разделения тру-да между общественными дисциплинами). Понятие же предмета, или «идеального объекта», экономической науки отражает специ-фический подход или аспект, в котором рассматривается данной наукой объект исследования, ему дается формальное определе-ние. Так что можно сказать, что после маржиналистской револю-ции объект исследования экономической науки лишь несколько сузился, тогда как ее предмет претерпел огромные изменения.

В заключениенеобходимо сказать,что значение постулата рациональности для экономической теории, которое бесспорно достаточно велико, часто преувеличивается (особенно в учебни-ках). Здесь следует отметить три момента. 16 Во-первых, экономи-ческая теория, особенно макроэкономическая, в принципе может быть построена на основе другой поведенческой гипотезы помимо максимизации полезности (в качестве примера можно привести кейнсианскую, или монетаристскую, макроэкономику). Во-вторых, из самой по себе предпосылки рациональности можно вывести не так уж много значимых экономических выводов. Ее следует до-полнить такими концепциями, как равновесие (впрочем, равно-весие и рациональность, если и не являются строго взаимообус-ловленными предпосылками, во всяком случае сильно коррелируют друг с другом в истории экономического анализа), конкуренция, всеохватность рынков, добавить другие поведенческие гипотезы (например, гипотезу об одинаковом поведении экономических субъектов в рамках теории рациональных ожиданий). В-третьих, понятие экономической рациональности имеет смысл лишь в ус-ловиях параметрической среды, т. е. при отсутствии реакции сре-ды на действия субъекта. Классический пример такой среды дает нам модель совершенной конкуренции. Если же экономический субъект должен считаться с реакцией других на свои действия, как например в моделях олигополии, понятие максимизацион-

________

15 Определение «хозяйственное» употребляется здесь для того, чтобы не возникало путаницы с экономическими явлениями в смысле формального (роббинсовского) определения предмета экономической науки.

16 Наиболее четко они сформулированы в статье К. Эрроу .

ной экономической рациональности неимоверно усложняется и перестает быть операциональным (см. главу 3).

Тем не менее с этими оговорками понятие экономической ра-циональности все же остается главной отличительной чертой эко-номического человека, которая используется в большинстве ги-потез, создающихся в рамках основного течения современной эко-номической теории.

1.3. Экономический человек и концепции человека в других общественных науках

Для того чтобы полнее раскрыть специфику экономического че-ловека, мы сопоставим его с эпистемологическими моделями че-ловека, существующими в других общественных науках. Для со-поставления нами были выбраны социология и психология. Взаи-моотношения между этими науками и экономической теорией имеют давнюю и сложную историю; противополагание экономи-ческого человека социологическим и психологическим моделям во многом способствовало идентификации его основных свойств.

Разумеется, говоря об экономическом, социологическом и пси-хологическом человеке, мы имеем в виду лишь самые общие раз-личия между моделями человека в общественных науках. Мы абстрагируемся при этом как от эволюции принятой в данной на-уке модели человека во времени, так и от того факта, что в каж-дый конкретный период в рамках одной науки всегда сосуществу-ют различные исследовательские парадигмы, придерживающие-ся различных моделей человека. Эти проблемы применительно к экономической науке составят предмет исследования в главах 2 и 4. Пока же (в рамках этой главы) под экономической моделью человека мы имеем в виду модель, принятую на вооружение ос-новным течением современной экономической теории (main - stream ), часто называемым неоклассическим направлением. 17 Что же касается социологии и психологии, то серьезный анализ моде-

____________

17 Точнее было бы трактовать основное течение как доминирующую, ортодоксальную экономическую теорию, состав которой меняется с тече-нием времени. Так, в основное течение помимо неоклассической микро-экономики входила кейнсианская, или монетаристская, макроэкономи-ка, в настоящее время к нему примыкает новый институционализм. Кос-венными показателями того, какие направления экономической теории входят в mainstream , являются содержание университетских учебников и ежегодный выбор Нобелевского комитета. Несмотря на бесспорно су--

_______

лей человека в этих науках никак не входит в наши задачи. Нам придется ограничиться краткой и весьма поверхностной характе-ристикой данных моделей. При этом, поскольку в центре наше-го внимания лежат проблемы экономической теории, главное зна-чение для нашего исследования будет иметь то, как воспринима-ют социологическую и психологическую модели человека сами экономисты.

1.3.1. Экономическая теория и психология

В рамках нашей работы было бы невозможно дать сколько-ни-будь подробное описание модели человека в психологической на-уке, сравнимой с моделью экономического человека. Во-первых, психология представляет собой намного менее однородную науку, чем экономическая теория, - в ней не существует ничего похо-жего на основное течение и различные проблемы разрабатывают-ся различными школами с применением различных категорий и методов анализа. Во-вторых, концепция или теория человеческо-го поведения возникает у психологов как результат индуктивного исследования и, естественно, имеет другой методологический ста-тус по сравнению с априорной моделью человека, применяемой экономистами.

Если все-таки сопоставить их, то главное отличие концепции человека в различных направлениях психологии, с одной сторо-ны, и модели экономического человека - с другой, заключается в том, что психологи в отличие от экономистов определяют чело-веческое поведение не рациональностью, а чем-то иным: для би-хевиоризма - механизмом подкрепления данного варианта пове-дения, для фрейдизма - подсознательной мотивацией, для пси-хологии развития - стадией когнитивного развития индивида, для социального психолога - социальным контекстом и его ин-дивидуальным восприятием. Даже представители когнитивной психологии, стоящие в данном аспекте ближе всего к экономис-там, подчеркивают влияние на поведение индивида специфичес-ких особенностей, которыми характеризуется его механизм обра-ботки информации .

_______

шествующую тенденцию к усилению методологической однородности, в рамках основного течения всегда существуют отчасти противоречащие друг другу теоретическиенаправления. См. также главу 4.

18 «Любая простая характеристика обращения с индивидом в различных социальных науках неминуемо будет неточной и несправедливой» .

Говоря о психологическом человеке, экономисты, как пока-зывает опыт, имеют в виду два основных образа. Многие исследо-ватели вслед за американским психологом Филипом Риффом считают, что психологический человек, разительно отличающий-ся от аналогичных моделей других общественных наук, впервые появился в трудах 3. Фрейда. Соответственно считается, что для психологического человека главным являются импульсивность, эмоциональность,обусловленность его поведения внутренними, неосознанными и не контролируемыми им психическим и сила-ми, что делает его противоречивым и непредсказуемым. 19 Можно сказать, что это несколько размытое описание действительно со-ответствует духу фрейдизма, хотя, как известно, Фрейд построил и более четкую «трехэтажную» модель человека, в которой био-логическое начало, направляемое принципом удовольствия (Id ), и интериоризированные общественные нормы (Super - Ego ) сталки-ваются и вступают в сложное взаимодействие в человеческой лич-ности (Ego ). Так или иначе очевидно, что психологический чело-век в данной трактовке не имеет ничего общего с рациональным экономическим человеком, осознающим иерархию своих предпоч-тений и выбирающим наилучший путь их реализации. Употреб-ляя категории Фрейда, можно сказать, что у экономического че-ловека начисто отсутствуют как Super - Ego , так и Id . Он состоит из одного Ego , функция которого заключается в рациональной адаптации к внешней среде с целью наилучшего удовлетворения потребностей. Нормы задаются для него лишь в качестве внешних ограничений, т. е. не интериоризируются. Что касается самих потребностей, то они не погружены в бессознательное и не конф-ликтуют друг с другом, а приведены в гармоничную непротиворе-чивую систему.

Другие экономисты понимают под психологическим челове-ком модель мотивации, выдвинутую известным психологом гума-нистического направления А. Маслоу . Модель Маслоу мож-но охарактеризовать как концепцию определенного рода взаимо-

________________

19 «Психологический человек - это человек, который, даже когда он делает добро, возможно, всегда стремится к злу, человек движимый глу-бинными мотивами... Ты ненавидишь меня? Это значит, что "на самом Деле" ты меня любишь» . Неприязненная характеристика психологического человека, данная Дарендорфом, взята на вооружение многими экономистами.

связи потребностей . Так как основой модели человека в экономической науке как раз является упорядоченная система предпочтений, экономисты, естественно, воспринимают модель Маслоу как альтернативу своей модели человека, намного более близкую к ней, чем модель «пересоциализированного» социоло-гического человека (см. ниже) . Как известно, иерархическая модель Маслоу исходит из того, что все потребно-сти человека можно разбить на несколько уровней в порядке убы-вания их важности: физиологические, потребности в безопаснос-ти, в любви и принадлежности к общности, в уважении и самоак-туализации. Согласно схеме Маслоу, каждая следующая группа потребностей проявляется и начинает удовлетворяться после на-сыщения потребностей предыдущей группы.

Экономисты также исходят из устойчивой иерархии потреб-ностей (предпочтений). Но в отличие от психологов, использую-щих схему Маслоу, они предполагают, что удовлетворение одной потребности может в значительной мере заменить удовлетворение другой. Согласно второму закону Госсена, человек склонен дер-жать все свои потребности в недоудовлетворенном состоянии, так, чтобы ему было безразлично, какую из них удовлетворить пер-вой: прирост полезности или удовольствия в любом случае одина-ковый. При этом по мере насыщения каждой потребности ее важ-ность для человека убывает (так можно интерпретировать первый закон Госсена), так что наступает момент, когда человек (мы спе-циально возьмем пример из схемы Маслоу), даже если он досыта не наелся, променяет следующее удовлетворяющее его физиоло-гические потребности пирожное на укрепление двери в своем жилище (потребность в безопасности) или даже на то, чтобы ку-пить себе интересную книгу по специальности (потребность в са-моактуализации) .

Иными словами, удовлетворение различных потребностей эко-номического человека взаимозаменяемо, тогда как психологичес-кий человек в интерпретации Маслоу не допускает замещения между благами, удовлетворяющими различные потребности, точ-нее, потребности, относящиеся к различным ступеням «пирами-ды». В модели Маслоу потребности «лексикографичны», т. е. рас-положены как слова в словаре: главную роль играет первая буква слова, следующей по значению является вторая и т. д. Слово «яб-локо» помещено в конец словаря, хотя его вторая буква - «б» - стоит в алфавите на «почетном» втором месте. Так и в ситуации выбора между двумя способами действия, например покупкой двух наборов благ,каждый из которых частично удовлетворяет раз-ные группы потребностей, психологический человек (по Маслоу) предпочтет тот набор, который полностью обеспечивает удовлет-ворение физиологических потребностей, не обращая внимания на другие параметры. Если же потребности первой группы уже пол-ностью насыщены, выбран будет набор, в наибольшей степени удовлетворяющий потребность в безопасности. Для экономичес-кого же человека все потребности взаимозаменяемы и сравнитель-ная важность каждой не постоянна: она уменьшается по мере на-сыщения.

Однако психология интересует нас не только с точки зрения сопоставления моделей экономического и психологического чело-века, но и в аспекте своего влияния на формирование модели че-ловека в экономической теории. Влияние это заметно превосхо-дит влияние других наук: отмечаемые в истории экономической науки попытки усовершенствовать экономического человека шли главным образом именно по линии психологического ревизиониз-ма, т. е. пересмотра отдельных свойств модели человека в эконо-мической теории в соответствии с теми или иными положениями психологии (в особой степени это относилось к теории потреби-тельского выбора). Воздействие психологии на экономическую теорию представляет собой весьма сложный и противоречивый процесс. 20

Наиболее яркий пример - формирование модели человека маржиналистской школы под влиянием утилитаристской психо-логии Бентама с лагом примерно в сто лет. К тому времени, как экономисты освоили гедонистическую и рационалистическую мо-дель Бентама (подробно о ней и о процессе ее освоения см. в главе 2), т. е. в конце XIX в., психология успела сделать «полный пово-рот кругом». Вместо анализа сознания средствами интроспекции, как это было ранее, в центр ее внимания попали физиологиче-ские и другие поддающиеся наблюдению извне аспекты психи-ческого, изучаемые с помощью естественнонаучных методов. Имен-но с этого момента, получив специфический предмет исследова-ния, психология выделилась из философии как самостоятельная

______________

20 Известно высказывание Шумпетера: «В действительности эконо-мисты никогда не позволяли своим современникам - профессиональ-ным психологам влиять на экономический анализ. Вместо этого они сами формулировали те предположения о психологических процессах, кото-рые были для них наиболее удобны» . Верно отражая общую тенденцию, это высказывание содержит полемическое преувеличение.

наука. 21 Новую революцию в психологии произвел 3. Фрейд, ко-торый сделал гл|вным предметом своего исследования область бессознательного. 22 Естественно возникали попытки заменить ста-рую психологию экономического человека на более современную. Этому, казалось бы, благоприятствовало то, что в экономической теории благодаря маржиналистской революции одержала верх субъективная школа, открыто признающая психологию участни-ков обмена и потребителей исходным пунктом своей теории.

В последующих главах описываются некоторые попытки пси-хологического ревизионизма, предпринятые под влиянием «но-вой психологии». Главным итогом их стало, пожалуй, то, что плодотворного контакта между этими науками не состоялось и экономическая теория претерпела процесс депсихологизации. Под влиянием методологии позитивизма экономическая наука вслед за психологией отбросила одиозный с точки зрения того времени метод интроспекции и метафизические ненаблюдаемые понятия (применительно к экономической теории речь идет прежде всего о понятии полезности). Но это означает, что отброшенным оказа-лось как раз то, что объединяло две отрасли знания во времена Бентама.

С тех пор (примерно с конца 1920-х гг.) экономисты упорно избегают рассматривать вопросы о происхождении предпочтений, о реальном когнитивном процессе сбора информации и принятия решений, отказываются обсуждать возможность расхождения выбранного субъектом варианта поведения и системы его пред-почтений, а также способы обучения людей на собственных ошиб-ках. Все эти вопросы они предоставляют решать психологической науке но, за редким исключением, не интересуются результатами соответствующих психологических исследований. Пожалуй, глав-ная сфера, в которой результаты психологических исследований непосредственно влияют на экономическую теорию (мы не гово-рим сейчас о прикладных разработках в области маркетинга или менеджмента и о прогнозах с использованием индексов «потреби-тельские настроения» и «деловой климат», в которых вклад пси-хологического компонента не подвергается сомнению), - это сфе-ра принятия решений в условиях неопределенности. Не случайно

____________

21 «Превращение психологии в самостоятельную науку связано с уни-версализацией физиологического подхода к объяснению психического» .

22 Здесь нет возможности сколько-нибудь подробно описывать этот пе-риод становления самостоятельной психологической науки. См. .

именно в этой сфере с использованием категорий когнитивной и мотивационной психологии были созданы реальные теоретичес-кие альтернативы поведенческим гипотезам, основанным на мо-дели экономического человека: модель ограниченной рациональ-ности Г. Саймона и теория «перспектив» А. Тверски и Д. Канемана.

Дело в том, что в условиях неопределенности для максимиза-ции целевой функции у индивида часто бывает слишком мало информации, и это предоставляет простор воздействию психоло-гических факторов. Подчеркнем в данной связи, что понятие ра-циональности в психологии относится не к результатам приня-тых человеком решений, а к самой процедуре их принятия . Поэтому психологическая рациональность в принципе мог-ла бы дополнять экономическую в ситуациях неопределенности, которые в жизни встречаются гораздо чаще, чем случаи, когда хозяйственный субъект располагает полной информацией (при этом, разумеется, критерии психологической и экономической рациональности могут противоречить друг другу). Поэтому пси-хологические переменные-мнения,ожидания,аттитюды- могут играть рольпосредствующегозвенамеждуизмене2н3ием ограничений и реакцией на него экономических субъектов.Но современная экономическая теория, основанная на модели эконо-мического человека, стремится свести истинную неопределенность к ситуациям риска, когда индивиду, делающему выбор, известен набор возможных альтернативных исходов и вероятность каждо-го из них. Только в этом случае можно применить гипотезу мак-симизации ожидаемой полезности, которая, как уже отмечалось, сильно суживает смысл экономической рациональности. (Опро-вергающие ее многочисленные аномалии, зафиксированные как экономистами, так и по преимуществу психологами, будут описа-ны в главе 3).

За исключением проблемы принятия решений в условиях не-определенности, исследования психологов и некоторых примыка-ющих к ним экономистов по большей части относятся к той груп-пе проблем, которую экономисты, принадлежащие к основному течению, исключили из своего рассмотрения. Это относится, в частности, и к комплексу вопросов, связанных с предпочтения-ми: их происхождению, неустойчивости зависимости от контек-

____________________

23 Эта идея наиболее ярко высказывается в трудах американского экономиста поведенческого направления Дж. Катоны. См. главу 4.

ста, в том числе от ограничений (люди адаптируют свои предпоч-тения, приспособляя их к изменившимся условиям по принципу «зелен виноград»), влиянию на предпочтения других индивидов и референтных групп . Кроме того, психологи способ-ны обогатить представления экономистов об ограничениях, вклю-чая ограничения, связанные с процессом переработки информа-ции, и ограничения, накладываемые индивидом на себя самого. Однако очень часто результаты этих исследований противоречат предпосылкам модели экономического человека.

Среди профессиональных экономистов существуют полярные точки зрения по поводу «непсихологичности» модели экономи-ческого человека . Одни - представители поведенческого (behavioural ) или психологического (psychological ) направления в экономической теории, 24 а также прикладные экономисты (в ос-новном те, кто занимается исследованиями в области маркетинга ) - считают, что недостаточная психологическая достовер-ность модели экономического человека является ее пороком и для того, чтобы усовершенствовать некоторые разделы экономичес-кой теории (прежде всего теорию потребительского поведения, но и многие другие), эту модель следует обогатить некоторыми дос-тижениями психологической науки 25 (разные авторы предлагают

для заимствования выводы разных психологических школ 26

Другие - представители экономического империализма и их методологи К. Бруннер и У. Меклинг - утвержда-ют, что непсихологичность модели экономического человека яв-ляется большим ее достоинством, поскольку психологический подход к человеческому поведению подразумевает его иррацио-нальность и, следовательно, непредсказуемость. 27 При этом основ-ная масса экономистов (представители mainstream ) находится не посредине, а где-то в окрестностях второй из названных точек зрения.

_______________-

24 См., например . Нетрудно заметить, что мы включили в наш перечень экономистов, весьма известных и влиятель-ныхв своей отрасли науки.

25 Краткий обзор см. в нашей статье .

26 Хороший обзор применительно к исследованию потребительского поведения см. .

27 «Из психологической модели человека трудно вывести что-либо, что не является тривиальным или ложным» .

Несовместимость экономической теории и психологической науки объясняется прежде всего тем, что общая психология в первую очередь - наука об индивиде и изучение индивидуаль-ных психических феноменов и индивидуального поведения для нее является конечной целью исследования. 28

Объяснение какого-либо общественного явления в социальных науках можно представить себе как процесс, состоящий из трех стадий . Первая стадия -причинно-следственное объяс-нение внутренних состояний (переменных) индивида (мотивов, мнений относительно окружающего мира и т. д.). Вторая - ин-тенциональное объяснение индивидуальных действий в терми-нах внутренних переменных. Третья - причинно-следственное объяснение агрегатных явлений в терминах индивидуальных дей-ствий. С этой схемой можно не во всем соглашаться (например, третья стадия вызовет возражения противников методологичес-кого индивидуализма), но для наших целей она вполне удобна. Очевидно, что в этой схеме психология занимается первой стади-ей, а экономическая наука - второй и третьей.

Соответственно модели человека, которые употребляются в общей психологии, имеют совершенно другой эпистемологичес-кий статус по сравнению с экономическим человеком. Индивиду-альные различия в поведении представляют для психологов глав-ный интерес. Экономическая же теория по сути дела интересует-ся поведением не людей, а экономических показателей - цен, объемов производства и т. д. 29 А эти показатели реально можно анализировать не на уровне индивидуальных производителей, покупателей и продавцов, а на уровне рынков, на которых прода-ется и покупается то или иное благо. При индивидуальном обме-не, т. е. в отсутствие конкуренции, цены и количества обмени-ваемых благ остаются случайной величиной, возможна ценовая дискриминация, различный подход к разным покупателям. Не

_______

28 «Если для социолога личность - абстракция конкретного типа общественных отношений, проецируемых на индивидов как их носите-лей и субъектов, то в психологии это скорее абстракция человеческой индивидуальности» .

29 «Экономическая наука не интересуется в конечном счете поведени-ем отдельных индивидов. Она занимается поведением групп. Изучение индивидуального спроса - лишь средство для изучения рыночного спро-са» . «Было бы роковой ошибкой рассматривать экономиче-ский анализ как теорию индивидуального поведения» .

случайно экономисты-классики пытались объяснить колебания цен без всякого участия каких-либо субъективных факторов. После победы маржиналистской революции экономисты стали объяснять цены благ субъективным отношением к ним обменивающихся сторон. Но при этом они стремились как можно скорее перейти от индивидов к рынкам. 30

Методологический индивидуализм сочетается в экономичес-кой теории с отсутствием реального интереса к индивидуальному поведению. Уже в таком фундаментальном понятии микроэконо-мической теории, как кривая спроса, индивид исчезает (иначе график соответствующей функции представлял бы собой ряд от-дельных точек). Непрерывные кривые спроса, позволяющие при-менить инструментарий микроэкономического анализа, могут от-носиться лишь к достаточно большим группам людей .

Таким образом, здесь происходит «подспудное агрегирование», позволяющее на основе модели репрезентативного индивида де-лать выводы о «поведении цен и количеств» на рынках. Его обо-снованием можно, например, считать принцип естественного от-бора: если отдельные экономические субъекты систематически ведут себя в противоречии с принципами экономической рацио-нальности, естественный отбор позаботится о том, чтобы они в конечном счете были вытеснены с рынка и репрезентативный индивид сохранил свою репрезентативность . 31 (Это агреги-рование не имеет ничего общего с проблемой агрегирования в рам-ках макроэкономического анализа - проблемой микро-макро. Подспудное агрегирование, о котором идет речь здесь, целиком остается в рамках микроэкономической теории).

Фактически для того, чтобы перейти от рационального выбо-ра на индивидуальном уровне к выводам о «поведении» цен и выпусков продукции на уровне отрасли, требуется дополнить мо-дель экономического человека специфическими вспомогательны-ми допущениями. К ним относятся допущения о виде функции полезности (например, ее выпуклость), о способе формирования ожиданий, о том, на какие факты люди обращают внимание, а на какие нет .

__________________

30 «Чтобы внедрить идею полезности, экономисту не следует идти дальше, чем это необходимо для объяснения экономических фактов. Стро-ить психологическую теорию - не его дело» .

31 Этот тезис, однако, вызывает серьезные возражения. См. .

Таким образом, экономисты в отличие от психологов интере-суются не мотивами любых человеческих действий и даже не мо-тивами действий в области производства, обмена и пр., а некото-рыми видами массовых реакций людей на определенные измене-ния условий (ограничений), в которых они действуют .

Здесь мы просто хотим подчеркнуть различную направленность психологической и экономической теории, ориентированность последней на объяснение агрегированного, массовидного поведе-ния. Анализ «агрегатов» имеет для экономической науки еще и то значение, что позволяет охватить непреднамеренные результа-ты индивидуальных действий, а значит, ввести в рассмотрение основную проблему общественных наук - проблему спонтанного социального порядка, координации преследующих свои собствен-ные интересы индивидов в рамках общества (см. главу 2). 32 Ска-зывается и коренное различие применяемых методов исследова-ния: если психология с момента конституирования как самостоя-тельной науки в общем была и остается наукой индуктивной и эмпирической, то экономическая наука в большой своей части продолжает пользоваться гипотетико-дедуктивным методом , причем теория крайне редко подвергается пересмотру, если обна-руживается ее несоответствие фактам: дедуктивный элемент здесь намного важнее индуктивного .

Для психологии проблема выбора вовсе не имеет такого гло-бального значения, как для экономической науки. Но если пси-холог берется объяснить сделанный человеком выбор, он стре-мится описать процесс принятия решения. Соответственно сам термин «рациональность» психологи обычно применяют именно к процедуре принятия решения, а не к ее результату . Для экономиста же это объяснение сводится к тому, чтобы пока-зать, что результаты выбора, воплощенные в поведении, соответствуют концепции экономической рациональности . 33

_________________

32 «Если бы в социальных явлениях обнаруживался порядок только тогда, когда они сознательно сконструированы, для теоретических наук, изучающих общество, не осталось бы места, и мы имели бы дело, как часто утверждают, только с проблемами психологии. Лишь в той мере, в какой некоторый порядок возникает в результате индивидуальных дей-ствий, но не будучи запланирован никаким индивидом, появляется про-блем3а3, требующая теоретического объяснения» .

33 Ярким примером иллюстрирует различие подходов экономистов и психологов К. Эрроу. Экономист, говорит он, в своем объяснении мира

Если этого не наблюдается, экономист обязан доказать, что в ко-нечном счете, если уточнить условия проблемы, поведение все-таки является экономически рациональным. Поскольку в психо-логии отсутствует общая доминирующая парадигма, подобная ос-новному течению экономической теории, психологи более спокойно относятся к аномалиям.

Итак, принятая модель индивида является для экономистов в первую очередь лишь аналитическим инструментом при объясне-нии логики рыночных и социальных структур. (Оговорка сдела-на, поскольку новая экономическая теория, о которой пойдет речь ниже, исследует не только рыночную, но и внерыночную сферу человеческой деятельности). Поэтому требования к модели инди-вида в психологии и в экономической науке принципиально раз-личаются . Реалистичность поведенческой ги-потезы не представляет для экономической теории в отличие от психологии самостоятельного интереса. Гораздо важнее, чтобы индивидуальный уровень анализа непосредственно смыкался с агрегированным уровнем, а для этого модель индивида должна быть единообразной, следовательно, достаточно простой. Идеаль-ный случай такого смыкания - знаменитая гипотеза о максими-зации результата, прибыли или полезности. Предполагая, что экономические субъекты всегда стремятся максимизировать ре-зультаты своей деятельности, экономисты получают возможность применять к агрегированному их поведению мощный аппарат со-временного микроэкономического анализа.

Усложнение экономической теории идет через усложнение среды, окружающей экономических субъектов (изменение огра-ничений), сами же поведенческие гипотезы остаются простыми. Психология, напротив, уделяет первоочередное внимание не вне-шним, а внутренним детерминантам человеческого поведения. Впрочем, в обеих науках есть направления исследования, резуль-таты которых могут быть непосредственно сопоставлены. В эко-номической теории это так называемый микро-микро анализ, в рамках которого создаются модели поведения отдельных эконо-мических субъектов, в первую очередь фирм . Здесь поведенческая гипотеза должна непосредственно соотноситься с

__________

может исходить из того, что нельзя найти деньги на улице, потому что кто-нибудь другой их наверняка уже подобрал. Психолог же не будет принимать эту предпосылку как рабочую гипотезу. Напротив, он пред-положит, что деньги на улице лежат, и постарается выяснить, кто и каким образом их с наибольшей вероятностью найдет .

_________________

реальным поведением и подвергаться эмпирической проверке. Аналогичными исследованиями в психологии занимаются бихевиористы, которые также изучают наблюдаемые реакции орга-низма на отдельные внешние раздражители (не случайно некото-рые микроэкономисты предлагают исп34ользовать в экономической науке бихевиористскую психологию). 34

Интересно, что принципиальная «непсихологичность» совме-щается в экономической науке с методологическим психологиз-мом. Этот термин, использованный К. Поппером для характерис-тики критикуемых им взглядов Дж. С. Милля, 35 означает редук-цию социальной науки к психологии, или, иными словами, тот факт, что единственными экзогенными параметрами в модели являются (помимо природных) психологические переменные . На первый взгляд психологизм представляется необходи-мым следствием или компонентом методологического индивидуа-лизма, принятого на вооружение экономической теорией. Однако Поппер предлагает альтернативу: человеческие действия во мно-гом детерминированы логикой ситуации, анализ которой и явля-ется, по его словам, методом экономического исследования . Рассматривая логику ситуации, исследователь, со-гласно Попперу, может обойтись без психологических допуще-ний о рациональности «человеческой природы» и ограничиться «рациональным поведением», соответствующим логике ситуации [там же, с. 115-116]. Экономистов действительно интересует в первую очередь логика ситуации, а не индивидуальные мотивы хозяйственных агентов. Однако, как показывает опыт, они не торопятся следовать совету Поппера и отказываться от психоло-гических понятий предпочтений и полезности. Причины сохране-ния в основном течении экономической науки психологизма при изгнании из нее психологии заслуживают внимания. Одна из глав-ных причин, видимо, носит идеологический характер: подчерки-вание роли свободного выбора, вытекающего из индивидуальных предпочтений, гораздо больше соответствует принципам «сувере-

______________________

34 Самый яркий пример см. .

35 Главный тезис психологизма, как пишет Поппер, заключается в следующем: «...общество является продуктом взаимодействия индиви-дуальных психик, сле довательно, социальные законы в конечном счете должны сводиться к психологическим законам, поскольку в основе со-бытий социальной жизни, включая и ее обычаи, лежат мотивы, рождаю-щиеся в недрах психики индивидуумов» .

нитета потребителя» и «невидимой руки», чем акцентирование внимания на логике ситуации, детерминирующей индивидуаль-ное поведение. Кроме того, в ряде важных случаев, и прежде все-го в теории ожидаемой полезности, категории предпочтений и максимизации полезности имеют важнейшее аналитическое зна-чение.

Экономический человек характеризуется относительной неиз-менностью своих предпочтений, способа обработки окружающей информации и способа формирования ожиданий. Эти фиксиро-ванные параметры экономист считает экзогенно заданными, что позволяет ему определить оптимальную реакцию индивидов на возможные изменения ограничений. Различные направления пси-хологии сходятся в том, что предпочтения человека и когнитив-ные структуры, употребляемые им для объяснения и прогнозиро-вания окружающего его мира, не являются фиксированными - они подвергаются адаптации в процессе взаимодействия человека и окружающего мира .Этот процесс напоминает научное исследование, в ходе которого ученый проверяет и отбрасывает различные гипотезы. 36 Психологические теории предполагают, что, столкнувшись с неожиданным событием, опровергающим сло-жившуюся у него картину мира, индивид претерпевает сложный процесс адаптации, затрагивающий и его предпочтения, и набор возможных состояний окружающего мира, и способ определения вероятностей того, что эти состояния наступят. Таким образом, параметры, которые экономист считает фиксированными и экзо-генными, у психологов становятся переменными и эндогенными: результаты деятельности оказывают обратное воздействие на свой-ства субъекта и,следовательно,на егоповедениев следующий период. В итоге выбор индивида в соседние периоды времени мо-жет оказаться совершенно различным, даже если объективные ограничения остались неизменными. С точки зрения экономиста такое «нарушение непрерывности» представляет собой аномалию, тогда как с точки зрения психолога оно не более чем адекватная реакция . Включение в описание экономической дина-мики механизма обратной связи между результатами поведения и внутренней структурой индивида выглядит чрезвычайно при-

__________________________

36 В этом заключается, в частности, смысл теории американского пси-холога Дж. Келли .

влекательно и открывает простор для конструктивного взаимо-действия экономической и психологической наук.

Видимо, наиболее пригодна к конструктивному взаимодействию с экономической теорией социальная психология, занимающая пограничное место между психологией и социологией. В принци-пе социально-психологический анализ вполне может быть поле-зен при анализе макроэкономических феноменов, как например экономического цикла и инфляции. Хотя современная социальная психология в отличие от работ таких ее основоположников, как Г. Тард и Г. Лебон, занимается не столько макросоциальным уров-нем психических явлений, сколько влиянием общественных норм, ценностей и т. д. на внутренний мир индивида , в подходах экономической науки и социальной психологии можно найти некоторые параллели. Так, швейцарский экономист Б. Фрай и немецкий социальный психолог В. Штрёбе показывают, что играющее в социальной психологии центральную роль понятие аттитюда (attitude ), в его современном значении обозначающее готовность человека к определенной реакции, сформировавшую-ся на основе предшествующего опыта , по смыслу очень близко к понятию предпочтения, употребляемому экономистами, в связи с чем возникают возможности для плодотворного взаимо-действия двух наук.В частности,экономическая наука может привлечь социальную психологию для решения некоторых, в на-стоящее время не относящихся к ее предмету, но чрезвычайно важных для нее проблем: создания теории обучения людей, фор-мирования их предпочтений, познания вероятностей будущих со-бытий. Кроме того, экономическая теория ничего не может ска-зать о времени, которое занимает процесс адаптации к изменению внешней среды, процесс обучения на собственных ошибках (кор-ректировка ожиданий),а эта величина,находящаяся в сфере внимания социальных психологов, может играть решающую роль при разработке макроэкономической теории и политики .

1.3.2. Экономическая теория и социология

В отличие от психологии социологическая теория ориентирована на объяснение специфически социальных явлений и процессов, и поэтому к модели индивида здесь предъявляются те же требования, что и в экономической теории: она должна быть не столько аппроксимацией реальности, сколько вспомогательным средством для анализа социальных структур. Экономическая наука в ка-кой-то мере занималась проблематикой, которую мы теперь при-выкли относить к предмету социологии, еще до становления пос-ледней как самостоятельной науки. Так, в эпоху господства клас-сической школы политической экономии экономисты уделяли особое внимание вопросам распределения дохода среди обществен-ных классов. В еще большей степени социологической проблема-тикой занималась немецкая историческая школа, в рамках кото-рой четкого разделения проблем на экономические и социологи-ческие вовсе не существовало.

Пожалуй, наиболее впечатляющим примером экономичес-кой социологии прошлого века следует назвать теорию Карла Маркса. 37

Однако с 1890-х гг. зарождавшаяся научная социология и эко-номическая теория пошли разными путями. Переживающая маржиналистскую революцию экономическая наука твердо встала на позиции методологического индивидуализма. 38 В то же время в области социологической теории наблюдался обратный процесс. Во многом усилиями Э. Дюркгейма социология осознала себя как самостоятельная частная наука, специфика которой состояла в объяснении социальных фактов социальными же причинами без посредства индивидуального сознания (этим обосновывалась не-зависимость социологии от психологии). 39 Дюркгейм видел в че-ловеке сосуществование и борьбу социальной и индивидуальной сущностей, первая из которых явно преобладает над второй в де-терминации человеческого сознания и поведения . Как показал Р. Дарендорф, в основе дюркгеймовской социологии и продолжающего ее традиции течения, которое получило назва-ние функционализма, или структурно-функционального подхода,

_____________

37 Здесь мы не можем себе позволить сколько-нибудь подробной ха-рактеристики этого учения. См. работу: Й. Шумпетера «Капитализм, со-циализм и демократия» , в которой автор делает интересную попытку разделить Маркса-экономиста и Маркса-социолога.

38 «Выбранная процедура исследования исключала из рассмотрения широкую сферу социальной и институциональной реальности»

39 «Определяющую причину данного социального факта следует ис-кать среди предшествующих социальных фактов, а не в состояниях ин-дивидуального сознания» .

и в 1930-195-е гг. составляло ведущую парадигму в теоретичес-кой социологии, лежит модель индивида как исполнителя соци-альной роли под воздействием общественных санкций и интернализированных ролевых ожиданий.

Социологический человек ориентируется на ценности и нор-мы, ведет себя в соответствии с теми ролевыми ожиданиями, ко-торые на него возлагает общество, зная, что за выполнение своих ролей он будет награжден, а за невыполнение - наказан. Спосо-бы, которыми социологический человек добивается своих целей, продиктованы не только и не столько разумом, сколько эмоция-ми, ценностями и традициями. Социальные факты не выводятся из индивидуального сознания, напротив, роли и нормы, приня-тые в коллективе и обществе, управляют поведением социологи-ческого человека . Социологический человек - это «человек без свойств», подобно герою романа Роберта Музиля. Как подчер-кивает Н. Ф. Наумова, характеризуя структурно-функциональ-ный подход, «в сущности, здесь обмениваются не индивиды, а индивид с нормативным порядком» . Объяснить какое-либо социальное явление для функционалистов означало выяс-нить его функцию в поддержании равновесия социальной системы. 41

_______________

40 Наиболее выдающимся представителем этого подхода является Толкотт Парсонс. См. .

41 Здесь надо сделать важную оговорку. Мы уже отмечали, что, гово-ря о моделях человека в общественных науках, мы в первую очередь имеем в виду некоторые доминирующие или лидирующие на определен-ном этапе парадигмы в рамках каждой из наук. Применительно к теоре-тической социологии совершенно необходимо упомянуть о том, что под-ход Дюркгейма-Парсонса разделялся далеко не всеми видными социо-логами. Наиболее интересным для нас исключением является позиция Макса Вебера, придерживавшегося методологического индивидуализма и считавшего, что социология может «понять» действия индивида лишь тогда, когда они осмысленны и целенаправленны (в противном случае ими должна заниматься психология). Идеальный тип целерационально-го действия играет в социологии Вебера роль, сравнимую с ролью эконо-мического человека в экономической науке. Различие же между социо-логией и экономической наукой Вебер видел в том, что социальное дей-ствие, являющееся предметом социологии,- это целерациональное действие, ориентированное на другого человека и имеющее отношение к власти, чего нельзя сказать о действии экономическом.

Интересно, что методологический социологизм Дюркгейм и его последователи считали единственно правильным методом со-циальных наук, в том числе экономической теории. Таким обра-зом, становление научной социологии сопровождалось своеобраз-ным «социологическим империализмом» . 42

Однако экономическая наука в целом проявила достаточную резистентность к социологическим влияниям, за исключением некоторых представителей американского институционализма (в первую очередь Дж. Коммонса, Дж. К. Гэлбрейта, Р. Хайлброне-ра - см. главу 4).

На протяжении нескольких десятилетий между экономичес-кой теорией и социологией существовало устойчивое разделение тру4д3а, основанное на различии в применяемых моделях челове-ка. 43 Экономический человек, свободно выбирающий наилучший способ реализации своих предпочтений, противостоял социологи-ческому человеку, придерживавшемуся установленных обществом норм и правил. Экономический человек обращен в будущее, соци-ологический укоренен в настоящем (ожидаемое в будущем нака-зание за нарушение нормы не рассматривается как самостоятель-ный фактор j поскольку норма интериоризирована, т.е. ощущается индивидом как своя, а не навязанная извне). Для неоклассической экономической теории мельчайшим, далее не разложимым эле-ментом являются индивидуальные предпочтения,их происхож-

______________

42 Этого, правда, нельзя сказать о классике современного функциона-лизма Т. Парсонсе, для которого социальная система была лишь одной из подсистем человеческого действия наряду с культурой, личностью и организмом. Функции адаптации и достижения цели, которые экономи-ческая теория считает своими, Парсонс отдает соответственно под-системам * личность» и «организм», социальная же система, которая является главным предметом изучения социологии, отвечает за выпол-нение функции интеграции. Таким образом, Парсонс строго соблюдает разделение труда между экономической теорией и социологией, хотя сам он трактует экономическую систему излишне ограничительно, однознач-но связывая ее с «технологией» и с «контролем над ней в интересах социальных элементов» .

43 «Согласно Веберу, социология начинается там, где обнаруживает-ся, что экономический человек - слишком упрощенная модель челове-ка» . Т. Парсонс, энергично отстаивавший необходимость раз-деления труда между экономистами и социологами, называл социоло-гию наукой о целях, а экономическую теорию - наукой о наиболее эффективных средствах достижения поставленных целей .

дение не подлежит исследованию, а нормы выполняются постоль-ку, поскольку их выполнение дает результаты, совместимые с системой предпочтений. Для структурно-функционалистской со-циологической теории таким элементом являются нормы и роли поведения; причины их существования и исполнения исследова-нию не подлежат - достаточно аргумента, что они выполняют в обществе важную функцию, - а предпочтения людей ориентиро-ваны на выполнение ролевых ожиданий.

В противоположность экономической науке, основанной на принципе методологического индивидуализма, 44 в социологии Дюркгейма или Маркса и их последователей принят методологи-ческий коллективизм. Эти социологи признают в качестве субъек-тов, осуществляющих тот или иной вид поведения, группы лю-дей, классы, корпорации, партии и другие социальные образова-ния. 45 Индивиды, конечно, преследуют свои индивидуальные цели, но за их спинами стоит историческая или социальная закономер-ность, понять которую можно, лишь изучая большие обществен-ные группы. Существование социальных групп является для со-циологии более фундаментальным фактом, чем существование индивидов . Социальное можно объяснять только со-циальным.

В принципе можно предположить, что поведение социологи-ческого человека тоже описывается максимизацией целевой фун-кции. Так, в краткосрочном аспекте он занимается минимизаци-ей санкций со стороны общества, а в долгосрочном - максимиза-цией своего социального статуса . Но в отличие от экономического человека его цели заданы ему извне, продиктова-ны обществом. Очевидно, что в социологии мы имеем дело с «пе-ресоциализированной», а в экономической науке - с «недосоциализированной» моделью человека . Если социологический человек включен в общество, по определению, как носитель соци-

____________

44 Здесь следует отметить, что принцип методологического индивиду-ализма не означает, что: 1) индивид полностью свободен и изолирован от общества - влияние последнего отражается как в предпочтениях, так и в ограничениях, но экономическая теория не включает это влияние в сферу своих интересов; 2) целенаправленная деятельность индивидов обязательно ведет к достижению намеченной ими цели - гораздо чаще быва4е5т иначе.

45 Исключениями являются с экономической стороны представители институционализма, а с социологической - представители теории соци-ального обмена .

альных ролей, то асоциальность экономического человека порож-дала немало трудностей при решении проблемы координации по-ведения индивидов в рамках человеческого общества: совокупность самостоятельных «экономических человеков» может удержать вместе лишь специальный механизм, метафорически названный Смитом «невидимой рукой». Гипотезы о природе этого механиз-ма и доказательства его оптимального функционирования соста-вили содержание специальной отрасли экономической науки - теории благосостояния 46 . Другой вариант развития идеи Смита о «невидимой руке» дал Ф. Хайек в своей теории спонтанного по-рядка (не обязательно оптимального), который возникает из вза-имодействия индивидов без какого-либо плана . Трактовка Хайека, несмотря на декларируемую им преданность методологи-ческому индивидуализму, ближе к социологической, поскольку общество понимается им как своего рода организм и существова-нию институтов дается по сути дела функциональное объяснение.

Разумеется, всякий человек сознает, что нарушение каких-либо общественных норм или правил повлечет неприятные для него последствия. Но если социологический человек автоматиче-ски выполнит норму, то экономический человек взвесит, что для него важнее: выигрыш, который он получит в результате наруше-ния нормы, или проигрыш, связанный с наказанием (в случае неопределенности следует учесть также вероятность того, что вы-игрыш удастся получить, а также вероятность того, что наруше-ние будет обнаружено).

Различие подходов экономистов и социологов можно проил-люстрировать на примере проблемы преступности и борьбы с ней. С точки зрения социолога, причины преступности заложены в самом обществе и бороться с ней можно лишь преобразовывая общество. Наказание или угроза наказания сами по себе не могут быть эффективным средством борьбы с преступностью, если толь-ко они не приведут к перевоспитанию преступника . С точки зрения экономиста, индивид, раздумывая, совершить ему преступ-ление или нет, взвешивает плюсы и минусы (полезность и издер-жки) с ним связанные. Полезностью обладают, например, удо-вольствия, которые можно будет получить, тратя украденные день-ги. В издержки входит, в частности, страх перед возможным тюремным заключением. Поэтому чем больший срок заключения ожидает потенциального вора в случае поимки, тем выше издер-жки совершения кражи и тем больше вероятность, что они пре-

____________

46 Исторический обзор ее развития см. .

высят ожидаемые удовольствия и вор откажется от своего наме-рения .

Полемизируя с социологами, экономисты подкрепляли свою позицию, в частности, тем, что подчеркивали значение индивиду-альных свойств, влияние на человеческое поведение биологичес-ких, наследственных факторов . 47 Это не слишком убе-дительно: на практике из индивидуальных различий в предпочте-ниях исходят как раз социологи, но они считают их социально детерминированными. Экономисты же склонны абстрагироваться от индивидуальных различий в предпочтениях, в которых имен-но и проявляется наследственность, и объяснять разницу в пове-дении людей разницей их возможностей, т. е. ограничений, с ко-торыми они сталкиваются .

Надо отметить, что, несмотря на разделение труда между до-минирующими исследовательскими парадигмами двух наук, у экономической и социологической теории в широком смысле сло-ва всегда существовала область взаимных интересов. Великий со-циолог и методолог общественных наук Макс Вебер, первые рабо-ты которого были посвящены чисто экономическим проблемам, решительно выступал против обособления экономической теории от общественных явлений, лежащих за пределами узкой области, где действуют «специфически экономические мотивы», т. е. «где удовлетворение пусть даже самой нематериальной потребности связано с применением ограниченных внешних средств» . Не отрицая за экономической теорией права на самостоя-тельное существование, он призывал к созданию «социальной эко-номии» (Sozialokonomik ), которая кроме этой области включила бы в себя исследование «экономически релевантных» (т. е. воздей-ствующих на экономическую сферу) и «экономически обуслов-ленных» явлений, так что область социально-экономического ис-следования «охватывает всю совокупность культурных процессов» (там же).

Продолжателем идей Вебера стал выдающийся экономист и социолог Иозеф Шумпетер, по мнению которого экономическая наука непременно должна включать четыре основные области: экономическую теорию, экономическую историю, статистику и экономическую социологию . При этом важно подчеркнуть, что Шумпетер, как, кстати, и его современник Парето, проводил

_______________

47 Социологи в ответ могли с полным правом указать на то, что «если говорить об организме, то его первичной структурной характеристикой является не анатомическая специфика, а видовой тип* .

четкую грань между экономической теорией и социологией 48 и пользовался разными научными языками в своих экономических и социологических работах. 49

Разделение труда между социологией и экономической теори-ей, несомненно удобное для среднего экономиста и среднего соци-олога, которые, по выражению того же Шумпетера, «совершенно безразличны друг к другу и предпочитают пользоваться соответ-ственно примитивной социологией и примитивной экономичес-кой наукой, вместо того чтобы применить научные результаты, полученные соседом» , подвергалось осуждению со стороны некоторых представителей обеих наук, причем происхо-дило это в виде «самокритики».

Экономисты, в первую очередь институционалистского направ-ления, критиковали ортодоксальную экономическую теорию за игнорирование институциональных детерминантов экономическо-го поведения. Социологи же были не удовлетворены тем, что струк-турно-функциональный анализ в социологии не отражает актив-ной роли индивида, не исследует происхождения самих норм, причин их соблюдения и нарушения . При этом и эко-номисты, и социологи с надеждой смотрели друг на друга в поис-ках методологической поддержки, которая должна была обога-тить модели экономического и социологического человека. Но разделение труда, отвечавшее жизненным интересам двух науч-ных сообществ, держалось достаточно крепко. Если говорить об экономистах, то предпринимаемые ими попытки междисципли-нарных исследований на стыке двух наук (например, знакомые нашей научной аудитории книги Дж. К. Гэлбрейта ) оста-вались на периферии академической экономической науки, хотя

______________

48 Знаменательно, что величайшим экономическим произведением Шумпетер назвал в своей «Истории экономического анализа» наиболее абстрактно-теоретический, далекий от социологических проблем труд - «Элементы чистой политической экономии» Л. Вальраса.

49 Достаточно сравнить «Курс политической экономии» Парето и его «Трактат общей социологии» или экономические и социологи-ческие главы работы Й. Шумпетера «Капитализм, социализм и демокра-тия» . См. также следующее высказывание Шумпетера: «Следуя прак-тике немецких экономистов, мы считаем полезным выделить четвертую фундаментальную область исследования - экономическую социологию, хотя позитивная разработка содержащихся в ней проблем выведет нас за пределы чисто экономического анализа (курсив наш. - В. А)»

и пользовались большим успехом у читающей публики, а их ав-тор, хотя и избирался президентом Американской экономической ассоциации, относился ортодоксальными экономистами к социо-логам. 50 Более активными были исследования социологов в обла-сти экономической социологии . Эта область иссле-дований целиком входит в социологию, ибо представляет собой анализ социологических проблем, связанных с функционирова-нием социальных групп, ролей, ценностей и т. д. на материале хозяйственной деятельности людей. Экономическая социология исследовала либо социально-культурную среду, в которой проис-ходили экономические процессы, либо содержание таких с точки зрения экономического подхода «черных ящиков», как фирма и домохозяйство, и не пыталась затрагивать проблемы, специфи-ческие для экономического анализа.

Положение резко изменилось в 1970-е гг., когда граница меж-ду двумя сопредельными науками была прорвана в результате наступления экономистов. Первые попытки применить экономи-ческие модели к проблемам, традиционно считавшимся неэконо-мическими, были предприняты еще в середине 1950-х гг. Г. Бек-кером и Э. Даунсом. Предметом их изучения стало политическое поведение (т. е. голосование на выборах) . 51 В 1960-е гг. данный подход распространился и на другие области, включая историю, право, демографию. Наконец в середине 1970-х гг. про-изошло теоретическое осмысление этого процесса, получившего название экономического империализма . 52 В рамках этого процесса проблемы, которые было принято отно-сить к предмету изучения социологии: преступность, расовая дис-криминация, семейные отношения и т. д., в последние десятиле-тия стали активно исследовать экономисты, пользуясь своей моделью человека. Явление экономического империализма озна-меновало расширение объекта исследования, предмет же эконо-мической науки остался неизменным - рациональное максими-

______________

50 «Всякий раз, когда экономисты отваживались расширить сферу своих исследований, они легко усваивали манеру рассуждений социоло-гов» 5.

51 См. также . В свою очередь предшественником этих исследова-телей следует назвать Й. Шумпетера, давшего, по сути дела, первую эко-номическую теорию демократии .

52 Впервые термин «экономический империализм» был употреблен еще в 1930-е гг. американским экономистом Р. У. Саутером, книга кото-рого подверглась критике самого Толкотта Парсонса .

зирующее человеческое поведение, в какой бы области оно ни происходило.

Внешние социальные воздействия могут быть учтены эконо-мистамитольковформеосознанныхличныхпредпочтений.С помощью таких экономических категорий, как «ресурсы», «огра-ничения», «капитал», «инвестиции», «альтернативные издерж-ки», «внешние эффекты», «общественные блага» и др., оказалось возможным описать многие социальные явления и даже нормы как результат целенаправленного, рационального поведения от-дельных индивидов. Успехи экономического империализма побу-дили многих ученых, как экономистов, так и социологов, объя-вить о том, что эпоха разделения труда между двумя науками подошла к концу и наступает эра единой социоэкономической теории, в основании которой будет лежать немного усовершен-ствованная экономическая модель человека, которая получила название «Изобретательный, Испытывающий ограничения, Име-ющий ожидания, Оценивающий, Максимизирующий Человек» (Resourceful , Restricted , Expecting , Evaluating , Maximizing Man ,

RREEMM ) .

Конечно, далеко не все социологи согласны с такой оценкой. 53 Есть разница и в подходе к социоэкономическим исследованиям различных направлений экономического анализа. Если Беккер и его последователи непосредственно применяют модель экономи-ческого человека к поведению индивидов в самых различных об-ластях, то виднейший представитель нового институционализма О. Уильямсон исходит из того, что поведение индивидов в значи-тельной мере определяется институтами, но сами институты обя-заны своим существованием тому, что они минимизируют трансакционные издержки и поэтому выживают в ходе эволюционного процесса (объяснение, свойственное скорее структурно-функцио-нальному подходу) . В работах известного американского экономиста Дж. Акерлофа, напротив, предпосылки, взятые из социологии, антропологии и психологии, встраиваются в модель-ный анализ проблем хозяйственной жизни и используются для обогащения экономического анализа . Но в целом тенденция к экономизации социологического знания на базе экс-пансии экономического человека на сопредельную область зна-ния

______________

53 См., например, ожесточенную полемику с «социологией интереса» видного французского социолога А. Кайе .

безусловно налицо, в чем можно убедиться, знакомясь с со-временными западными социологическими исследованиями.

Важным аргументом против экономического империализма является выдвигаемый преимущественно историками и антропо-логами тезис о том, что модель рационального человека, исполь-зуемая экономистами, имеет ограниченное историческое приме-нение: ее действенность не распространяется за рамки Нового вре-мени и рыночной капиталистической экономики. С помощью данной модели нельзя объяснить другие нерыночные и дорыночные механизмы социального обмена, прежде всего механизм да-рения, игравший огромную роль в докапиталистических хозяй-ственных порядках. 54

Еще один аргумент против импорта экономического человека в социологию высказал Герберт Саймон. Он обратил внимание на то, что применение экономического анализа за пределами теории цены, исследующей количественные изменения цен и продавае-мых количеств товаров, не нуждается в количественном предель-ном анализе. В новых, колонизуемых экономистами областях объяснять приходится не величину той или иной переменной, а выбор между дискретными альтернативными вариантами. При этом преимущество одного из вариантов может быть достаточно очевидно и выбор его не требует максимизации целевой функции: достаточно более слабой формы - ограниченной рациональности, которая ближе к концепции рациональности, принятой в других общественных науках . К тому же выводу приходит со своей стороны и О. Уильямсон , осмысливая модель челове-ка, лежащую в основе его теории трансакционных издержек.

Наше изложение было бы односторонним, если бы мы не упо-мянули о том, что одновременно с укреплением позиций эконо-мического империализма происходит и противоположно направ-ленный процесс применения социологических концепций и мето-дов к решению экономических проблем . Сторонники новой экономической социологии призывают дополнить образ экономи-ческого человека такими свойствами, как потребность в одобре-нии окружающих, статус, общительность и власть. Одним из наи-более известных подходов к интеграции экономической и других социальных наук, противостоящих экономическому империализ-

____________--

54 О различии между рыночным обменом и дарением см. в особенно-сти у французских исследователей М. Мосса и Ф. Перру .

му, следует назвать социоэкономическую теорию, основание ко-торой заложено американским социологом и экономистом А. Эт-циони . Этциони призывает к тому, чтобы встроить неоклас-сическую теорию, основанную на утилитаристской и рациона-листической модели человека и принципе методологического индивидуализма, в более широкий теоретический контекст, в ко-тором преодолеваются данные ограничительные предпосылки, а рыночная экономика рассматривается как подчиненная подсисте-ма общества. Проектируемая плюралистическая теория должна базироваться на расширенной модели человека, о которой будет более подробно сказано в главе 4.

1.3.3. Модели человека и проблема междисциплинарных исследований

Мы рассмотрели различия в моделях человека, являющиеся осно-вой разделения между общественными науками. Поскольку это разделение покоится не столько на предмете, сколько на методе исследования, одни и те же явления из области человеческого поведения могут быть рассмотрены с использованием разных ме-тодов. Существует, например, наука экономическая психология, анализирующая хозяйственное поведение людей - покупателей, налогоплательщиков, предпринимателей - с помощью инстру-ментов психологической науки (см., например ). С дру-гой стороны, к ней примыкает психологическая, или поведенчес-кая, экономическая теория (behavioural economics ), использую-щая отдельные психологические категории (уровень притязаний, когнитивный диссонанс и пр.) в рамках экономических моделей . Следует отметить и примеры плодотворного при-менения к одним и тем же проблемам экономических и социоло-гических методов анализа. 55

Однако разделение труда между социальными науками имеет и оборотную сторону: частичные модели человека в различных науках, а точнее, выводы, которые были получены на их основе, далеко не всегда складываются в единую картину. Языки, на ко-торых говорят частные общественные науки, их аналитические инструменты слишком различны: возникает потребность в пере-

____________

55 См. трактовку проблемы асимметричной рыночной информации экономистом Дж. Акерлофом и антропологом К. Герцем .

воде. В то же время необходимость некоторого синтеза получен-ных в разных дисциплинах знаний очевидна, поскольку аспекты человека, разрабатываемые отдельными социальными науками, не зафиксированы за какими-то определенными сферами его дея-тельности. Более того, «перевод», осуществляемый в ходе меж-дисциплинарных исследований, часто порождает новое зна-ние .

Синтез научного знания, полученного в различных обществен-ных дисциплинах, может осуществляться в двух основных фор-мах. Первая форма заключается в попытке преодолеть односто-ронний подход каждой из частных наук путем использования других, не учитываемых в ее модели человека факторов, и неми-нуемо ведет к более реалистичным, но менее глубоким теориям. По мере того как модель человека, включая в себя все новые до-полнительные свойства, приближается к представлению о челове-ке, существующему в обыденном сознании, сама наука столь же быстро теряет свою теоретичность и приближается к разговору просвещенных дилетантов, перечисляющих множество возмож-ных причин подлежащего объяснению явления без малейшей по-пытки их систематизации. Вторая форма состоит в экспансии модели человека одной из частных социальных наук на сопре-дельные дисциплины. Здесь помимо экономического империализма следует упомянуть и социологизм дюркгеймовской школы, и «про-тивоположный по знаку» психологизм в социологии: Тард, Мак-Дугалл, современные школы символического интеракционизма (Мид), неофрейдизм и т. д. Экспансия эта часто принимает агрес-сивную форму вытеснения одного подхода другим. С нашей точ-ки зрения, по состоянию на сегодня издержки, связанные с отка-зом от разделения труда между науками, все еще недопустимо велики. Оптимальной процедурой нам представляется параллель-ный анализ одной и той же проблемы с точки зрения разных социальных наук, сохраняющих свои специфические основные предпосылки (в том числе, разумеется, и модель человека) и ин-струменты анализа. Следующим шагом может быть осторожная и постепенная модификация применительно к конкретной пробле-ме отдельных предпосылок данной науки с учетом опыта, накоп-ленного в соседних отраслях знания.

1.4. «Моральная» критика модели экономического человека и ее методологический статус

Очевидные отличия модели человека в экономической науке как от человеческого поведения в реальной хозяйственной жизни, так и от морального идеала давали и продолжают давать почву для критики. Часто такая критика ведется с моральных позиций. С одной стороны, критики экономической теории, обычно симпати-зирующие социалистическим и религиозным движениям, упрекают экономическую теорию в пропаганде бесчувственного эгоиз-ма. 56 Многие критики резервируют термин «экономический чело-век», или Homo oeconomicus , именно для морального осуждения холодного рационального эгоиста, образ которого якобы лежит в основе экономической теории. 57 С другой стороны, поборники либерализма подчеркивают тот факт, что экономический человек занимает в жизни гораздо более свободную и активную позицию, чем психологический человек, являющийся игрушкой своего под-сознания, и социологический человек, стремящийся соответство-вать ролевым ожиданиям. Система предпочтений, в соответствии с которой он действует, независима, т. е. не испытывает непосред-ственного влияния со стороны других людей и общественных институтов. Это послужило основанием к тому, что ряд авторов сочли экономическую модель Изобретательного, Оценивающего, Максимизирующего Человека (Resourceful , Evaluating , Maximizing Man , REMM ) воплощением творческого, активного начала в чело-веческой природе (см. также ).

Таким образом, после того как в течение примерно двухсот лет (с момента выхода в свет «Богатства народов» Адама Смита) экономический человек был «универсальным пугалом» (выраже-ние Фрица Махлупа ), воплощением бездушного эгоизма и рационализма, в наши дни он становится чуть ли не идеалом твор-ческой личности. Эта в высшей степени интересная метаморфоза объясняется переосмыслением исторической роли рыночной эко-номики в связи с крахом ее единственной альтернативы - эконо-мики централизованной, признанием ее соответствия человечес-

____________

56 См., например . Аналогично критики социологии, обычно при-надлежащие к лагерю поборников либерализма, обвиняют ее в том, что она оправдывает жестко контролирующие человека тоталитарные режи-мы.

57 См., в частности, высказывание о «грубой, вводящей в заблужде-ние концепции Homo oeconomicus » в работе .

кой природе . Так что вопрос об этической оцен-ке экономического человека неоднозначен. Но в любом случае эта оценка предполагает, что экономическая и социологическая мо-дели человека существуют в реальной жизни, тогда как, с нашей точки зрения, они отражают лишь искусственно изолированные аспекты человеческой личности. Поведение человека в области экономики как особой подсистемы общества имеет определенную специфику. Но модель человека в экономической науке (напри-мер, REMM ) есть изолирующая абстракция этого поведения, зао-стряющая его специфические черты. Можно говорить о том, на-сколько хорошо та или иная модель описывает и предсказывает реальное человеческое поведение, но отождествлятть ее с конк-ретным поведением, на наш взгляд, неправомерно. 58

Мы не считаем модель экономического человека пасквилем на человеческую природу и не употребляем это понятие с какой-либо эмоциональной окраской.

Моральная критика по большей части бьет мимо цели. Глубо-ко разрабатывать определенный, несомненно существующий в реальной жизни аспект человеческого поведения можно только абстрагировавшись от других его аспектов, отнеся их в разряд «прочих равных». Поэтому независимо от личного философского взгляда ученого на природу и идеал человека 59 он нуждается в некоторой абстрактной модели человека как отправной точке сво-его научного исследования. Взаимоотношения между эпистемоло-гической моделью человека и политическим строем общества го-раздо сложнее, чем это представляется «моральным критикам». Тоталитарное общество тоже можно исследовать с использовани-ем экономической модели человека и принципа методологическо-го индивидуализма (насколько информативно будет такое иссле-дование - другой вопрос). Между тем само тоталитарное государ-ство, стремясь поставить каждого индивида под контроль, будет явно или неявно исходить из социологической модели человека, в чем последняя нисколько не повинна.

___________

58 Недавний пример такого отождествления дает новый учебник . Рассматривая «модели человека в экономической теории», авторы наряду с неоклассической, институционалистской и другими раз-новидностями экономического человека, присущими различным пара-дигмам экономических исследований, называют и «советского экономи-ческого человека», под которым явно понимается не модель человека в советской экономической литературе, что было бы правильно, а реальное поведение людей в советской экономике.

59 Об этических воззрениях выдающихся экономистов см. .

Эпистемологические модели человека в частных обществен-ных науках безусловно следует отделять от попыток создать цель-ный его образ, раскрыть сущность человека и дать адекватное ей определение человека, свойственное философской антропологии в широком смысле слова . 60 Узкий, неполный образ человека в общественных науках - закономерная плата за их специализацию. У аналитических научных моделей и синтети-ческих философских концепций человека совершенно разное пред-назначение. Если концепции человека в философской антрополо-гии представляют собой результат исследования, построенного на данных частных наук, то модели человека в общественных науках суть лишь инструменты исследования, не гипотезы, а инструменты для построения гипотез. Если «самое большее, чего можно требовать от науки, - это исследование человеческих дей-ствий как интенционально-целенаправленного поведения» , то философская антропология дополняет этот уровень ис-следований анализом человеческих ценностей и целей. 61

Показательно, что А. Смит в своем этическом труде «Теория нравственных чувств» исходит из куда более широкой концепции человеческой мотивации, чем в экономическом трактате «Богат-ство народов» (см. главу 2). Тот факт, что поведение реальных людей в общественных науках объясняют и предсказывают с по-мощью абстрактных конструкций, воплощающих лишь один из существенных аспектов, всегда должен присутствовать в созна-нии исследователя и потребителя научной продукции. Не случай-но некоторые исследователи экономического человека призывают выделить два типа моделей человека в экономической теории: модели - аппроксимации реальности, в принципе предполагаю-щие возможность эмпирической, например эконометрической, проверки, и чисто эвристические модели «для служебного пользо-вания» ученого, являющиеся «карикатурами на действительность», которые лишь лежат в основе построения гипотез . Дру-гие исследователи разделяют образ человека и модель человека у

_____________

60 Это различие ярко проявилось в развернувшейся в немецкой лите-ратуре полемике о том, имеет ли экономическая наука свой истинный «образ человека» (Menschenbild ) в смысле содержательного описания его природы или сущности. См. .

61 «Человек как индивид в одном из своих аспектов, на одном уровне своего существования осознанно использует средства для достижения дан-ных или "наличествующих" целей, тогда как на другом уровне он раз-мышляет о самих целях» .

одних и тех же авторов . Эта точка зрения находит методологическое осно-вание в идеях К. Поппера о доэмпирических элементах в рамках эмпирических теорий и известном тезисе М. Фридмена о том, что реалистичность предпосылок исследования не имеет зна-чения (см. ниже).

Мы считаем такие разделения малопродуктивными. Существу-ют значительные различия моделей человека по степени абстракции и между науками, и внутри каждой из них 62 (в частности, при эконометрическом исследовании модель человека безусловно должна быть более конкретной, чем в чистой теории). Путь науч-ного познания вообще идет в направлении убывания абстрактнос-ти, но важно подчеркнуть, что даже самая абстрактная исходная модель имеет отношение к моделируемому объекту - в данном случае к реальному человеческому поведению. Разделение на ап-проксимации и карикатуры, на наш взгляд, может иметь смысл не в аспекте реалистичности моделей человека, а в аспекте их верифицируемости (см. ниже). Что же касается различий между образом и моделью человека у одних и тех же авторов, то для нашей темы важно лишь влияние первого на вторую в тех случа-ях, когда оно имеется (см. главу 2). В данной работе мы рассмат-риваем только эпистемологические модели человека, причем лю-бой степени абстрактности. Полезность нашего подхода иллюст-рирует и тот факт, что в истории экономической мысли (у Бентама, Госсена, Джевонса, Менгера) абстрактные модели человека исполь-зовались не только для построения эмпирически проверяемых гипотез, но и для непосредственного объяснения явлений хозяй-ственной жизни .

Требовать от модели экономического человека учета всех ос-новных, сущностных человеческих черт, как это делают многие ее критики,- значит требовать отказа от разделения труда меж-ду науками, что очевидно неприемлемо. Но существует и опас-ность обратного знака, когда выводы, полученные с помощью аб-страктной модели экономического человека, без необходимых посредствующих звеньев и оговорок применяются к поведению реальных людей (например, при обосновании той или иной мак-

__________

62 Сами А. Гиббард и X. Вэриан , предложившие разделение дескриптивных экономических моделей на аппроксимации и карикату-ры, признают, что различие между ними является количественным.

роэкономической политики). 63 Такой ошибочный подход весьма характерен для экономистов, не уделяющих должного внимания методологическим вопросам. 64

Принимая ту или иную модель человека, обществоведы тем самым делают выбор между строгостью и реалистичностью ана-лиза. Чем меньше факторов принимается в рассмотрение, тем бо-лее определенный теоретический результат (объяснение или про-гноз) можно получить, но расстояние между теоретическим выво-дом и реальным поведением моделируемых экономических субъектов может оказаться слишком большим: проблема, кото-рую мы решили, может иметь очень слабое сходство с той, кото-рую пытались решить. Напротив, меньшая степень абстракции позволяет выявить большое количество воздействующих на чело-веческое поведение факторов, но, как правило, не дает однознач-ных объяснений или прогнозов.

Сказанное полностью относится к модели экономического че-ловека. С одной стороны, рациональная модель человека, приня-тая в экономческой науке, обладает наибольшей обобщающей способностью. 65 Гипотеза рационального поведения позволяет обес-печить единство экономической теории в степени, недоступной другим общественным наукам. Переходя, например, от теории потребления к теории фирмы, экономисту, работающему в рам-ках основного течения, нет нужды менять инструменты исследо-вания. Кроме того, несмотря на существование различных иссле-довательских программ в рамках экономической науки, область согласия среди экономистов гораздо шире, чем среди социологов или психологов . Рациональная модель человека как стартовая предпосылка исследования позволяет учить студентов-экономистов по одинаковым в принципе учебникам, использую-щим одинаковую терминологию, оставляя разногласия на долю

_______

63 Й. Шумпетер назвал этот порок «рикардианским грехом» . См., однако, возражение против применения этого термина к тру-дам самого Рикардо .

64 С точки зрения некоторых немецких экономистов христианского толка, такая экстраполяция экономического человека на всю обществен-ную жизнь лежала в основе знаменитой концепции социального рыночногохозяйства А. Мюллера-Армака. См. .

65 Характеризуя позицию М. Вебера, Н. Ф. Наумова пишет: «Именно рациональность как некоторая объективная и субъективная правильность делает поведение человека и саму социальную реальность понятными и объяснимыми» . С некоторыми оговорками это можно отнес-ти и к максимизационной экономической рациональности.

спецкурсов. (Исключение - вопрос о макроэкономической поли-тике; здесь учебникам приходится излагать конфликтующие между собой неоклассические, монетаристские и посткейнсианские вер-сии. Но это объясняется именно тем, что макроэкономические теории в меньшей степени опираются на гипотезы о рациональ-ном поведении, чем микроэкономические). Напротив, учебник психологии сразу же начинается с характеристики различных психологических школ, оперирующих совершенно разными сис-темами терминов. Именно принятая на вооружение экономиста-ми модель человека как рационального существа, максимизирую-щего свою целевую функцию при имеющихся ограничениях, спо-собствовала прогрессирующейматематизацииэкономической теории, выделяющей ее из всех общественных наук. Логика ра-ционального выбора, к тому же примененная к количественным показателям, как например цена, величина спроса и предложе-ния, легко и естественно поддается переложению на язык мате-матики, хотя реальная история развития математических мето-дов анализа экономики показывает, что этот процесс никак нельзя назвать гладким и непрерывным . Достаточно задать измене-ние внешних параметров - и мы сможем рассчитать оптималь-ную реакцию на него каждого рационального экономического субъекта и всех их вместе взятых (в моделях общего равновесия). Проблема, однако, состоит в том, что математический инструмен-тарий имеет собственную логику развития и часто внедряется без какой-либо осмысленной поведенческой интерпретации.

С другой стороны, повышенная степень абстрактности рацио-нальной модели человека, принятой в экономической теории, ее относительная независимость от реальных фактов хозяйственно-го поведения представляют собой серьезную методологическую проблему. Соотношение теории и фактов ни в какой другой обще-ственной науке не явл6я6ется столь болезненным вопросом, как в экономической теории. 66 Модель экономического человека, позво-ляющая применить в чрезвычайно широких масштабах матема-тический инструментарий, приводит в конечном счете к проблеме выбора между «истиной и строгостью» .

________

66 Типичный образец трактовки этого вопроса многими выдающими-ся экономистами - статья М. Алле .

1.5. Верификация модели человека в экономической науке

В этой связи особое методологическое значение приобретает воп-рос о верификации поведенческих гипотез, составляющих модель человека. Он является частью более общей проблемы верифика-ции предпосылок экономического анализа (помимо модели чело-века к ним относятся предпосылки равновесия, совершенной кон-куренции и т. д.). К этой проблеме существует много подходов, в том числе взаимоисключающих. А. Сен пишет, что среди эконо-мистов различных школ распространены три точки зрения: 1) гипотеза рационального поведения принципиально неопровер-жима; 2) она принципиально опровержима, но до сих пор не оп-ровергнута; 3) она опровержима и многократно опровергнута . С нашей точки зрения, в эту классификацию надо вклю-чить под особой рубрикой позицию М. Фридмена, согласно кото-рой реалистичность предпосылок теории не имеет значения при ее оценке.

Априористский подход новой австрийской школы, и в первую очередь Л. Мизеса , к которому примыкали и та-кие выдающиеся экономисты, как Л. Роббинс и Ф. Найт , заключается в том, что предпосылки рацио-нального поведения, лежащие в основе не только экономической теории, но и всей праксеологии - науки о человеческом поведе-нии, которую Мизес резко отделяет от истории,- ненаучного опи-сания и понимания реального поведения, являются априорными аксиомами. Эти аксиомы каждый человек познает путем интрос-пекции и логически выводит из них теоремы, касающиеся чело-веческого поведения в условиях, приближенных к реальным. Поведенческие аксиомы, по мнению Мизеса, не подлежат эмпи-рической проверке, так же как, например, категории логики, которые мы не можем анализировать «со стороны», ибо наш ра-зум от природы логичен и оперирует этими категориями. Данный подход сохранился в наши дни лишь у некоторых представителей новой австрийской школы, другие отступают от крайностей мизесовского априоризма и терпимо относятся к эмпирическим про-веркам .

Противоположную крайность представляет собой позитивист-ский подход, внедренный в экономическую науку Т. Хатчисоном . Он требует эмпирической проверки всех предпосылок эко-номической теории, без которой они, по его мнению, являются тавтологическими суждениями, не противоречащими никакому возможному состоянию мира . В число таких тавтоло-гических суждений попали и предпосылки экономически раци-онального поведения. П. Самуэльсон несколько смягчил требо-вания, выдвигаемые Хатчисоном, призывая к тому, чтобы эконо-мические теоремы были «операционально значимыми», т.е. определяли если не величину, то хотя бы алгебраический знак изменения данной экономической переменной и были бы, таким образом, потенциально эмпирически опровержимыми . Идея о том, что позитивистские и попперианские критерии при-емлемости теории должны распространяться и на предпосылки экономической науки, сохраняет некоторое влияние и по сей день, прежде всего среди сторонников так называемого поведенческого направления (behavioral economics ).

Инструменталистский подход М. Фридмена предполага-ет, что предпосылки теории, в том числе и поведенческие (в рабо-те Фридмена речь идет, в частности, о максимизации прибыли), могут быть более или менее реалистичными, но это не имеет ни-какого значения для оценки построенных на их основе теорий. Критерием приемлемости последних служит лишь точность полу-чаемых с их помощью прогнозов. Таким образом, согласно Фридмену, проверять реалистичность предпосылок в принципе можно, но не нужно. Существует целая литература, посвященная тому, что именно имел в виду Фридмен, говоря о реа6л7истичности пред-посылок экономической теории . 67 Очевидно, иног-да он подразумевал конкретность и точность этих предпосылок. В других случаях, протестуя против требований реалистичности, Фридмен возражал против того, что в модель экономического че-ловека могут быть включены только мотивы, осознанные самими хозяйственными субъектами. Наконец еще один, третий смысл, который можно придать определению «реалистический» и кото-рый имели в виду большинство критиков фридменовской методо-логии, заключается в том, что данная предпосылка соответствует эмпирически наблюдаемому хозяйственному поведению. Здесь верификация предпосылок, согласно Фридмену, может иметь не-который смысл, поскольку позволяет уточнить сферу примене-ния теории.

__________

67 Надо сказать, что и понятие «предпосылки» употребляется Фридменом столь же многозначно. См. .

Так или иначе, по мнению Фридмена, достаточно предполо-жить, что предпосылки «как бы» (as if ) верны, и перейти к эм-пирической проверке соответствующих прогнозов. Эта точка зре-ния приобрела чрезвычайно широкую популярность среди со-временных экономистов, но подверглась достаточно суровой критике со стороны методологов экономической науки. В осо-бенности подвергается осуждению так называемый Ф-уклон (F - twist ), состоящий в том, что наиболее продуктивные с точки зре-ния прогнозных свойств экономические теории, согласно Фридмену, обычно имеют наименее реалистичные предпосылки. (Если бы под нереалистичностью предпосылок Фридмен имел в виду только их абстрактность, с его тезисом можно было бы в опреде-ленной мере согласиться. Но поскольку иногда под нереалистич-ностью предпосылок подразумевается факт их эмпирического опровержения, с этим тезисом согласиться значительно труднее 68). Кроме того, методология Фридмена позволяет полностью обой-тись без знания мотивов хозяйственных субъектов (пытаются ли они по крайней мере максимизировать прибыль и т. д.) , что подрывает основы методологического индивидуализма и интенционального подхода к объяснению человеческого пове-дения.

Позицию Фридмена уточнил и развил Ф. Махлуп. Он разде-лил фридменовские предпосылки на фундаментальные гипотезы и принятые условия, описывающие область допустимого приме-нения теории . Принятые условия обязаны со-ответствовать наблюдаемой реальности, тогда как фундаменталь-ные гипотезы, в которые входят и свойства экономического че-ловека, не нуждаются в эмпирической проверке. Так, гипотезы максимизации представляют собой идеальные конструкции, эв-ристические постулаты, слишком удаленные от операциональ-ных понятий, чтобы быть опровергнутыми эмпирически , и могут быть отвергнуты только вместе с теоретической системой, частью которой они являются. Легко заметить, что взгляды Махлупа близки к методологии научно-исследователь-ских программ И. Лакатоса, в которой постулаты, составляю-щие «твердое ядро», не подлежат эмпирической проверке и мо-гут быть отвергнуты только вместе со всей научно-исследова-тельской программой .

Практические способы проверки поведенческих гипотез лежат, как показывает опыт, за пределами самой экономической теории. В отличие от ограничений, количественные значения которых легко поддаются определению, предпочтения экономисты могут выяснить лишь косвенно, по результатам реального поведения. Для верификации же необходимо, чтобы предпочтения были оп-ределены независимо от поведения, иначе тавтологическое тож-дество их будет гарантировано. Поэтому либо исследователь про-водит социологический опрос, выясняя у респондентов, например у предпринимателей, чем они руководствуются в принятии реше-ний, 69 либо организуются психологические лабораторные экспе-рименты, в ходе которых испытуемые попадают, например, в по-ложение потребителей, выбирающих ту или иную альтернативу . В обоих случаях результаты свидетельствуют о том, что люди допускают существенные отклонения от поведенческих гипотез экономической теории (подробнее об этом см. в главе 3). Экономисты же на это возражают, что условия проведения экспе-римента далеки от реальных ситуаций потребительского выбора, а в случае опроса играет свою роль разное понимание интервьюе-ром и респондентом одних и тех же понятий. К тому же прове-рить столь общую, бедную содержанием гипотезу, как модель эко-номического человека, практически едва ли возможно. Для того чтобы провести соответствующий эксперимент, необходимо очень точно определить ограничения и предпочтения, а это требует при-менения дополнительных гипотез, так что, получив, предполо-жим, отрицательный результат, невозможно решить, относится ли он к самой модели или к одной из вспомогательных гипотез .

Впрочем, интересно, что, придерживаясь на словах попперовского принципа фальсификации, экономисты крайне редко ис-пользуют возможность проверить содержание своих предпосылок (см. ). Они склонны зачислять в ненаблюдаемые даже те пере-менные, которые на самом деле легко поддаются наблюдению .

В принципе модель экономического человека может использо-ваться и для объяснения (прогнозирования) индивидуального по-ведения при условии, что принятые ограничения будут настолько жесткими, что выбор осуществляется под доминирующим воздей-ствием одного из внешних факторов, который оказывается более сильным, чем остальные факторы вместе взятые (так называемый ситуационный детерминизм) , а предпочтения индиви-да будут играть лишь второстепенную роль.

________

68 «В общем плане чем более важной является теория, тем менее реа-листичны (в указанном смысле) ее предпосылки» . Критику Ф-уклона см. .

69 Оценку такой наивной попытки верификации поведенческих пред-посылок экономической теории, предпринятой Р. Лестером, см. в работе .

Отдельного человека и группы людей на рынке формирует спрос. Для финансового результата продавца очень важно своевременно предугадать объем спроса в будущем и определить перечень основных факторов, которые могут повлиять на него. Именно поэтому следует разобраться с понятием "модель экономического человека" и, подключив к экономическим еще психологические и социальные аспекты, начать использовать эти знания на практике. Они актуальны как для предприятий, выступающих на рынке со стороны предложения, так и для обычных людей, которые в совокупности обеспечивают рыночный спрос.

"Homo"-моделирование или кто мы есть?

Экономисты уже давно задались вопросом, каким образом человек делает выбор, чем руководствуется и как ранжирует свои приоритеты. С развитием рыночных отношений эволюционировал и сам человек. Вспомним известные нам виды "homo".

Модели человека с точки зрения биологии или Homo biologicus :

• Homo habilis или научился добывать огонь и создавать средства труда;
• Homo erectus или прямоходящий человек, встал на обе ноги, освободив руки;
• Homo sapiens или человек разумный, обрел способность членораздельной речи и нестандартного мышления.

Эволюция людей с позиции вида деятельности и причинно-следственного бытия, богатого на события, или Homo eventus :

• Homo economicus или экономический человек, руководствующийся в своем поведении аспектами рациональности и достижения максимально возможной выгоды в условиях ограниченных экономических ресурсов;
• Homo sociologicus или социальный человек, стремящийся к общению с другими людьми и утверждению своей роли в социуме;
• Homo politicus или политический человек, мотивированный на усиление своего авторитета и достижения власти с помощью государственных институтов;
• Homo religiosus или религиозный человек, определяющий опору в своей жизни и главный мотив "словом Божьим" и поддержкой высших сил.

Краткая характеристика представленных упрощенных моделей событийного типа показывает систему приоритетов человека и объясняет мотивы его поведения в той или иной среде - экономической, политической, социальной, религиозной. Каждый конкретный индивидуум может быть человеком "разным" в зависимости от системы координат, то есть среды, в которой он действует и идентифицируется.

Интересно сравнить первые две событийные модели людей: экономический человек индивидуален, социальный - слишком коллективен и зависим от общества. Мир подстраивается под человека, что отражается в законе спроса и предложения, а социальный человек сам приспосабливается к социальным тенденциям мира, дабы избежать своего отделения от толпы.

Рациональность как основа экономичности

Моделирование предполагает определенную систему допущений, поэтому человек в экономических отношениях обладает рациональностью , то есть способен принять верное решение в предложенных условиях. На рациональность человека влияют следующие факторы:

• доступность информации о ценах и объемах производства;
• осведомленность человека об основных параметрах выбора;
• высокий уровень интеллекта и достаточная компетентность человека в вопросах совершения экономического выбора;
• человек принимает решения в условиях совершенной конкуренции.

Соотношение указанных выше допущений приводит к тому, что рациональность может быть трех видов:

1. Полная , которая предполагает всестороннюю осведомленность человека о состоянии рынка и его способность принять решение, получив максимальную выгоду при минимуме затрат.
2. Ограниченная , которая предполагает отсутствие полной информации и недостаточный уровень компетентности человека, в результате чего, он стремится не к максимизации выгоды, а просто к удовлетворению насущных потребностей приемлемыми для себя способами.
3. Органичная рациональность усложняет человека за счет введения дополнительных переменных, влияющих на его поведение: правовых запретов, традиционных и культурных ограничений, социальных параметров выбора.

Представления о человеке, как рациональном субъекте со своими потребностями и мотивами, эволюционировали вместе с экономическими школами. В настоящее время выделяют четыре основные модели человека. Они различаются:

1. Степенью абстрагирования от многообразия социальных, психологических, культурных и иных аспектов личности человека.
2. Особенностями среды, то есть экономической и политической ситуации вокруг человека.

I. Модель экономического человека - материалиста

Впервые понятие "Homo economicus" было введено в XVIII веке в рамках учения английской классической школы, а позже оно перекочевало в учения маржиналистов и неоклассиков. Суть модели заключается в том, что человек стремится максимизировать для себя полезность приобретаемых благ в рамках ограниченных ресурсов, основным из которых выступает его доход. Таким образом, в центре модели находятся деньги и стремление индивидуума к обогащению. Экономический человек способен оценить все блага, присвоив каждому ценность и полезность для себя, потому что при выборе руководствуется только собственными интересами, оставаясь безразличным к потребностям других людей.

В этой модели активно себя проявляет А. Смита. Люди в своей деятельности исходят исключительно из собственных интересов: потребитель стремится прибрести товар самого высокого качества, а производитель - предложить рынку такой товар, чтобы удовлетворить спрос и получить наибольшую прибыль. Люди, действуя в эгоистичных целях, работают на общее благо.

II. Модель экономического человека - материалиста с ограниченной рациональностью

Последователи идей Дж.М. Кейнса, а также институционализма допустили то, что на поведение человека влияет не только стремление к материальному богатству, но и ряд социально-психологических факторов. Краткая характеристика первой модели позволяет сделать вывод, что человек находится на базовых уровнях пирамиды потребностей А. Маслоу. Вторая модель перемещает человека на более высокие уровни, оставляя приоритет у материальной стороны бытия.

Чтобы поддерживать эту модель человека в равновесном состоянии требуется адекватное вмешательство со стороны государства.

III. Модель экономического человека - коллективиста

В системе патернализма, где государство берет на себя роль пастуха, автоматически переводя народ на позицию стадных овец, меняется и экономический человек. Его выбор ограничивается уже не просто внутренними факторами, а внешними условиями. Государство решает судьбу человека, отправляя на учебу путем распределения, прикрепляя к определенному рабочему месту, предлагая только конкретные товары и услуги. Отсутствие конкуренции и личной заинтересованности в результатах труда приводит к появлению недобросовестности, иждивенческим настроениям и вынужденному пребыванию человека на нижних ступенях пирамиды потребностей, когда приходится довольствоваться малым и не стремиться к лучшему.

IV. Модель экономического человека - идеалиста

В этой модели появляется чувствующий экономический человек: понятия рациональности и выгоды для него преломляются через призму высших духовных потребностей. В результате для индивидуума может оказаться важнее не размер заработной платы, а степень удовлетворенности от своего труда, важность его деятельности для общества, сложность работы и уровень самооценки.

Принципиальное отличие от предыдущих моделей позволяет говорить о том, что появился новый экономический человек, в равной степени думающий и чувствующий, распределяющий приоритеты в соответствии со своим внутренним состоянием.

Здесь у индивидуума имеется полный комплекс потребностей от базовых физических до высших духовных, самой важной из которых является потребность в самореализации. Человек - это сложная модель, его поведение зависит от множества факторов, которые можно прогнозировать только с определенной долей погрешности.

Психологические аспекты поведения экономического человека

Все экономические проблемы человека связаны с выбором в условиях ограниченных ресурсов. А на этот выбор большое влияние оказывают именно психологические факторы. Если снова обратиться к упомянутой выше пирамиде потребностей, можно увидеть, какова роль нематериальных факторов в поведении человека. Пирамида включает в себя следующие уровни:

• Первый (базовый) - в жилье, в пище и питье, сексуальном удовлетворении, отдыхе;
• Второй - потребность в безопасности на физиологическом и психологическом плане, уверенность в том, что базовые потребности в будущем будут удовлетворены;
• Третий - социальные потребности: гармонично существовать в обществе, быть причастным к какой-либо социальной группе людей;
• Четвертый - потребность в уважении, в достижении успеха, выделении из социума по компетентностным признакам;
• Пятый - потребности в познании, изучении нового и применении знаний на практике;
• Шестой - в гармонии, красоте и порядке;
• Седьмой - потребность в самовыражении, полная реализация своих способностей и возможностей.

Человек и социум

Проявление социальной составляющей в поведении человека может существенно повлиять на экономику, сломав привычные представления о взаимодействии спроса и предложения. Например, такое явление, как мода предполагает выведение определенных трендовых товаров в повышенный ценовой диапазон, искажая соотношения цены и качества.

Всегда пользуются спросом, но цель приобретения этой категории товаров не в удовлетворении жизненно важных потребностей, а для поддержания статуса индивидуума, для повышения его самооценки.

Человек - субъект социальный, поэтому всегда действует в соответствии или вопреки мнению окружающих. Поэтому в современном мире появился социально-экономический человек, который также делает выбор в условиях ограниченных ресурсов, но с оглядкой на свои психологические потребности и реакцию социума.

Проявление "экономического человека" в современных людях

Рассмотрим пример экономического человека, решив бытовую задачу.

Задача : Предположим, экономист Иванов зарабатывает 100 руб. в час. Если купить на рынке фрукты по 80 руб. за килограмм, то нужно потратить час, чтобы обойти рынок, выбрать лучший товар и отстоять в очереди. В магазине продают фрукты хорошего качества и без очередей, но по цене 120 руб. за килограмм.

Вопрос : При каком объеме покупок Иванову целесообразно отправится на рынок?

Решение : Иванов имеет альтернативную стоимость своего времени. Если он потратит его на работу в офисе, то получит 100 руб. То есть, чтобы рационально потратить этот час на поход по рынку, экономия на разности цен должна быть не менее 100 рублей. Поэтому, выразив объем покупки через Х, полая стоимость фруктов, продаваемых на рынке, составит:

80Х + 100 < 120Х

Х > 2,5 кг.

Вывод : Экономисту Иванову рационально закупать более дешевые фрукты на рынке в объеме, превышающем 2,5 кг. Если требуется меньшее количество фруктов, то рациональнее их приобретать в магазине.

Современный экономический человек рационален, он интуитивно или осознанно присваивает определенную цену всему и выбирает из альтернативных вариантов тот, который устраивает его наибольшим образом. При этом руководствуется он всеми возможными факторами: денежными, социальными, психологическими, культурными и т. д.

Итак, экономический человек...

Выделим основные характеристики, присущие современному экономическому человеку (ЭЧ):

1. Ресурсы , которые находятся в распоряжении ЭЧ всегда ограничены , при этом некоторые из них возобновляемые, а другие нет. К ресурсам относятся:

• природные;
• материальные;
• трудовые;
• временные;
• информационные.

2. ЭЧ всегда делает выбор в прямолинейной системе координат с двумя переменными: предпочтения и ограничения . Предпочтения формируются на основе потребностей человека, его стремлений и желаний, а ограничения исходят из объема имеющихся в распоряжении индивидуума ресурсов. Интересно, что по мере роста возможностей, потребности человека также возвышаются.

3. ЭЧ видит альтернативные варианты выбора , способен их оценить и сравнить между собой.

4. При выборе ЭЧ руководствуется исключительно своими интересами , но в его зону влияния могут попасть члены семьи, друзья, близкие люди, чьи интересы будут восприниматься человеком почти на равных с его собственными. Его интересы могут формироваться под воздействием всего многообразия факторов, не только материальных.

5. Взаимодействие между собой социально-экономических людей со своими интересами принимает форму обмена .

6. Выбор ЭЧ всегда рационален , но в силу ограниченности ресурсов, в том числе информационных, индивидуум выбирает из известных ему альтернатив ту, которая наиболее предпочтительна для него.

7. ЭЧ может ошибаться , но его промахи носят случайный характер.

Изучение экономического человека, его мотивов к действию, его системы ценностей и предпочтений, а также ограничений выбора позволит лучше разобраться в себе, как полноправном субъекте социально-экономических отношений. Главное, чтобы люди стали немного грамотнее в экономических вопросах и совершали меньше ошибок, планомерно повышая качество жизни.

2. В современной научной литературе понятие экономического человека означает «избирательный, оценивающий, максимизирующий человек». Эта модель предполагает, что человек по поводу извлечения полезности из экономических благ ведет себя полностью рационально, при этом он стремится получить максимальный результат при минимальных затратах в условиях ограниченности используемых возможностей и ресурсов. Действия рационально мыслящего человека подчинены стремлению к максимизации своего благосостояния. Рациональность экономического человека имеет в ТОВ универсальное значение, при этом частный интерес любого индивида – от избирателя до президента – представляется в качестве основного побудительного момента не только в повседневной жизни и бизнесе, но и в общественной жизни.

Признанным основоположником поведенческой экономической теории считается нобелевский лауреат, американский экономист Г. Саймон. Он создал обобщенную модель экономического поведения, которая получила название теории ограниченной рациональности. Реальные экономические агенты принимают решение не только на основе ограниченной информации о ресурсах и способах их использования, но и ограниченной в возможностях обработки и переработки этой информации для выбора наилучшего варианта действий. Выбор субъекта оказывается относительно независимым от конкретной ситуации и в значительной мере определяется заранее заданными правилами поведения. Экспериментальное подтверждение этой концепции – Р. Зельтен. Он разработал модель принятия решения, состоящей из трех уровней:

1.
привычки

2.
воображение

3.
логическое рассуждение

Столкнувшись с проблемой субъект может ограничиться низшим уровнем, т.е.

поступить по привычке, подключить воображение и, наконец, использовать все три уровня.

Кроме ограничительной рациональности НИЭТ выделяет еще одну поведенческую предпосылку – оппортунизм (см. Тему 2).
Вопрос 55. Трактовка политики в неоинституциональной экономической.теории

3. Бьюкенен сравнивает и выделяет принципиальные отличия политического рынка и рынка частных благ. В отличии от рынка частных благ политический рынок, где решения принимаются коллективно, становится все менее эффективным с ростом числа участников. Права собственности неустановленны, возмездность отсутствует. Политическая конкуренция в отличие от экономической конкуренции не предусматривает механизмы наказания для избирателя, неразумно проголосовавшего на выборах, поэтому голосование часто безответственно, в результате чего возникает стихийная зона неопределенности.
Вопрос 56. модель прямой демократии в НИЭТ

В современном понимании прямая демократия – это политическая система, при которой люди имеют право лично голосовать за политический курс или программу.

К числу достоинств прямой демократии можно отнести:

• 
  преодоление политического отчуждения граждан;
• 
  возможность оптимизации управления за счет использования интеллектуального потенциала всего общества;
• 
  эффективность контроля за политическими институтами и должностными лицами.

Слабые стороны ассоциируются с возможностью принятия ошибочных решений вследствие недостаточной компетенции, профессионализма и эмоциональной неуравновешенностью населения, а также со сложностью и дороговизной привлечения большого числа людей к управлению общества. Все граждане не могут сразу решать все вопросы, поскольку многие из них не располагают достаточным временем, интересом, информацией и компетенцией. Если для принятия решения необходимо, к примеру, 40% голосов, то не исключена ситуация, когда два взаимоисключающих решения получают одобрение. Это затягивает процесс принятия решения и увеличивает издержки переговорного процесса. При этом возникает проблемы цикличности голосования (Парадокс Эрроу). Наличие этого парадокса порождает некоторую степень непредсказуемости, относительно результата голосования, что может привести к процедурному манипулированию, с целью извлечения выгоды. Индивид или группа, устанавливающие повестку дня, может обладать значительной властью и соответственно получать непропорционально большую долю выгод от того или иного коллективного действия.
Вопрос 57. Трактовка медианного избирателя в неоинституционализме

В рамках прямой демократии все решения сообщества имеет тенденцию соответствовать среднему (медианному) избирателю. К медианным избирателям относятся те, кто находится в середине существующей шкалы предпочтения. Предложенный Блэком и Плоттом в теореме медианного избирателя доказывается, что равновесие при правиле большинства существует тогда, когда оно представляет собой максимум для одного и только одного индивида, остальные индивиды могут быть разбиты на пары с диаметрально- противоположными результатами. А для вершины распределения голосов может быть характерно для тех случаев, когда в преставлении рассматриваются блага так или иначе заинтересованные все избиратели.

Решение вопросов в пользу избирателя-центриста имеют свои плюсы и минусы. С одной стороны оно удерживает сообщество от принятия крайних решений, а с другой стороны не гарантирует принятие оптимального решения. В рамках прямой демократии все решения сообщества имеет тенденцию соответствовать интересам медианного избирателя, что не всегда экономически целесообразно.
Вопрос 58. Особенности общественного выбора в условиях прямой демократии

В соответствии с моделью, предложенной Олсеном и Макгиром, для общества прямой демократии характерны следующие условия:

• 
  все средства, которые общество собирает в виде налогов, идут на производство общественных благ;
• 
  достающееся каждому индивиду количество общественных благ должно быть прямо пропорционально его вкладу в производство этих благ, т.е. должно отсутствовать какое-либо перераспределение доходов.

В идеальном случае прямая демократия предполагает использование

На практике решение принимается большинством голосов. Простое большинство голосов является оптимальным для той группы, в которой альтернативная стоимость времени имеет относительно большое значение. Простое большинство голосов – минимальное условие противоречивости результатов.

Оно достигается в ситуациях, когда требуется одобрение 50% голосов + 1 голос.
Вопрос 59. Трактовка политической конкуренции с позиций теории общественного выбора

Основными типами выборов является выборы по одномандатным и многомандатным округом. В первом случае используется правило относительного большинства. Во втором – пропорциональные представительства.

Все партийные системы могут быть разделены на 3 основные группы:

Однополюсные (Россия, Швеция, Люксембург)

Двухполюсные (США, Тайвань)

Многополюсные (Бельгия, Италия, Дания, Нидерланды, Финляндия)

В условиях жесткого противостояния двух партий распределение голосов может иметь бимодальную форму. Бимодальное распределение может быть:

Симметричным

Асимметричным

Может встречаться и полимодальные.

В случае, когда ни одна из партий не получает большинства возникают проблемы (парадокс голосования). Минимально выигравшая коалиция – коалиция, обеспечивающая 50% + 1 голос.
Вопрос 60. Особенности общественного выбора в условиях представительной демократии.

В представительной демократии воля народа выражается не прямо, а через институт-посредник. Поэтому её часто называют дилигируемой демократией.

Носителями представительной власти является общенародный парламент, а также другие законодательные органы в центре и на местах и выборные представители исполнительной и судебной власти. Воля народа в представительной демократии выражается непосредственно на выборах или через референдум. Кроме того, воля народа может выражаться через представительные органы власти, которые в пределах предоставляемых им полномочий самостоятельно формируют волю народы, а порой действуют вопреки ей под свою ответственность.

Среди главных достоинств представительного правления следует выделить свободный общественный строй и высокую эффективность в выполнении общественных задач. Она гарантирует политическую стабильность и порядок, уберегает общество от стремлений широкого круга населения к общей уравниловки.

Высокая эффективность представления управления объясняется рациональностью организаций политической системы четким разделением труда более высокой по сравнению с прямым проявлением компетентностью и ответственных лиц, принимающих решения.
Недостатки:
В качестве основного недостатка в представлении демократов следует отметить фактическое устранение народа от власти в промежутках между выборами, что означает отход от сути демократии как наряду власти.

В условии представлении демократии процесс голосования усложняется. На результат голосования влияют интересы отдельных индивидов, их групп и законодателей.

Предполагается, что как представители власти, так и избиратели ведут себя рационально и стремятся к максимизации своей полезности. Многие избиратели не видят пользы от участия в политическом процессе, просто не участвуют в голосовании. Такое явление в теории общественного выбора получило название «рационального неведения».

Среди других недостатков в представительной демократии следует отметить возможность принятия решений, несоответствующих интересам большинства населения, весьма далёким от модели медианного избирателя и широкие возможности политического манипулирования, принятия неугодных большинству решений с помощью сложной многоступенчатой системы власти.
Вопрос 63. Трактовка лоббизма с позиций теории общественного выбора

Лоббизм – это способы влияния на представителей власти с целью принятия выгодного для ограниченной группы избирателей политического решения. Он строится на взаимовыгодном облике между бизнесом и законодательной властью: 1 сторона (бизнес) получает необходимое ей послабление в области ценовой и налоговой политики; 2 сторона (в лице депутатов и их партий) – материальную поддержку на предстоящих парламентских выборах.

Чиновники на прямую связаны с группами специализированных интересов в парламенте. Через бюрократию эти группы обрабатывают «политиков», представляют информацию в выгодном для них свете.

Процесс лоббирования может принимать такие формы как:

Блокирование законов, позволяющие осуществлять прямые иностранные инвестиции или ужесточение режима импорта близких заместителей, что естественно повышает цены на отечественный товар.

В базе знаний Бэкмологии содержится огромный объем материалов в области бизнеса, экономики, менеджмента, различных вопросов психологии и др. Статьи, представленные на нашем сайте, - лишь ничтожная часть этой информации. Вам, случайному посетителю, имеет смысл ознакомиться с концепцией Бэкмологии, а также с содержанием нашей базы знаний.

Для экономической теории как обобщенного отражения многообразных, явлений хозяйственной жизни необходима упрощенная, схематичная модель поведения человека. Знание модели человека, лежащей в основе экономических теорий, раскрывает область допустимых значений, в которой применимы выводы этих теорий. В любой теоретической системе модель человека тесно связана с общими представлениями ее автора о законах функционирования экономики и экономической политики, кроме этого она также отражает мировоззрение своего создателя и идеологический контекст своего времени.

Почему вообще экономические теории и модели теории имеют для нас какое-то значение? Не все ли равно, какие идеи разделяли деятели эпохи «машин и пара», и какие красивые конструкции строят математики, описывая абстрактных игроков-конкурентов?

Понимание экономических моделей дает возможность объяснить мировоззренческие установки людей, спрогнозировать их поведение. К сожалению, теоретики ответственны за то, что запускают в обыденное сознание людей «вирусы» якобы простых идей.

«Люди могут заниматься преследованием своих собственных интересов без опасения, что это нанесет ущерб обществу, не только из-за ограничений, предписанных законом, но также потому, что сами они являются продуктами ограничений, вытекающих из морали, религии, обычаев и воспитания». И это не цитата какого-нибудь философа-утописта, а слова родоначальника рыночной экономики – Адама Смита. Его последователи подобные идеи о моральных и воспитанных предпринимателях из своих теорий выкинули за ненадобностью. Как коротко и ясно заявил два столетия спустя Милтон Фридман, единственный долг фирмы перед обществом – максимизация прибыли. Как в реальной жизни себя ведут не просвещенные предприниматели, а реальные «экономикусы», россияне знают не понаслышке. Причем на рынке сражаются между собой в борьбе за кошельки потребителей, ведут между собой борьбу не только предприниматели-конкуренты.

«Экономический человек» тем успешнее, чем меньше вокруг него тех, на кого он смотрит, как на людей, а не на абстрактных конкурентов. Сегодня выгоднее всего в условиях свободной конкуренции быть не самым лучшим, а самым хитрым.

Почему ты такой бедный, если ты такой умный. Привыкая к этой реальности, легко оправдать все некими абстрактными правилами рынка, где нет места размышлениям, что хорошо, а что плохо.

В отличие от теории, в жизни безразличные решения – потому что «так принято», «это просто работа» и «не мы такие – жизнь такая» – приводят вовсе не только к абстрактной личной выгоде, а к вполне реальным бедам. А отношение к другим людям просто как к средству для «выигрыша» – главная беда всей современной экономики.

Еще одно печальное последствие таких идей – атомизация общества. Идея внеморальности экономической деятельности, выноса за скобки всего кроме выгоды и рационального расчета, опасна гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Лицемерие, обман и маленькие предательства ежедневно происходят в больших корпорациях, потому что, как известно, тут зарабатывают деньги, а не занимаются благотворительностью.

Фактически, любая теоретическая экономическая конструкция опирается на то или иное (явное или неявное) представление о поведении человека. При всем разнообразии имеющихся моделей человека, можно выделить главные компоненты, присутствующие в любой схеме:

• гипотеза о мотивации (целевой функции экономической деятельности человека)
• гипотеза о доступной информации
• представление о физических и интеллектуальных возможностях человека.

Наиболее известны следующие модели человека из экономических теорий:

1. идущий от А. Смита «компетентный эгоист» или «экономический человек» – действующий ради собственного интереса, обладающий компетентностью и сообразительностью в достижении своего экономического интереса, а так же различающийся степенью своей активности в зависимости от своей роли в производстве и классовой принадлежности;

2. гедонист, появляющийся у Дж. С. Миля и завладевший концепцией Дж. Бентама, в трудах которого капиталист предстает не как целеустремленный и деятельный, экономный человек, а как человек, испытывающий отвращение к труду и стремящийся к работе своих средств ради наслаждения и стремления к «максимуму счастья»;

3. немецкая историческая школа (Б. Гильдербрандт, К. Книс) утверждала, что человек в экономической теории – это эгоист, облагородивший это качество чувствами солидарности и справедливости;

4. К.Маркс исходил из представления об общественной сущность человека, его развитии в предложенных обществом обстоятельствах и видел главными фигурами капиталистических отношений капиталиста, получающего прибавочной стоимость и эконоически зависящего от него рабочего;

5. моделью человека маржиналистской теории (у.С. Джевонс, К. Менгер, Л. Вальрас) был «рациональный максимизатор», рационализирующий потребление, понимаемое как обмен благ, выражаемый через денежный эквивалент;

6. попытка синтеза в теории А. Маршалла – основателя неоклассического направления – приводила, в результате, к пониманию экономики как науки, изучающей нормальную жизнедеятельность человеческого общества, и к модели человека как обычного человека из плоти и крови, отличающегося определенным уровнем рациональности;

7. согласно Дж. М. Кейнсу обладающий неполной информацией и находящийся в состоянии неопределенности экономический субъект – это человек, который для рационализации ситуации прибегает к помощи более информированного государства.

С определенной долей условности можно сказать, что в современной экономической теории существуют две главные модели поведения человека: модель экономического человека, или рационального максимизатора и так называемая альтернативная модель .

Модель экономического человека

Рассмотрим основные компоненты модели рационального максимизатора, известной как Homo Economicus (человек экономический), господствующей на сегодня в неоклассической экономической теории.

Деятельность человека является целенаправленной, причем целеполагание происходит заранее, до начала самой деятельности. Человек стремится к наибольшему значению своей целевой функции: лучшему удовлетворению потребностей. Причем под потребностями прежде всего имеются в виду потребности материальные, поддающиеся насыщению в соответствии с первым законом Госсена. Предполагается также, что потребности и вкусы удовлетворяются только за счет внешних объектов (благ), а не внутренних источников (к примеру, самостоятельной творческой деятельности). Получаемые субъектом наслаждения: понимаются часто количественно, что дает возможность приравнять их к денежным суммам.

В современной научной литературе для обозначения экономического человека используется акроним REMM, что означает «изобретательный, оценивающий, максимизирующий человек». Такая модель предполагает, что человек по поводу извлечения полезности из экономических благ ведет себя полностью рационально. Это предусматривает следующие условия:

1. Он действует на конкурентном рынке, что предполагает его минимальную взаимосвязь с другими экономическими людьми. «Другие» – это конкуренты. Желание увеличить свое благосостояние реализуется только в форме экономического обмена, а не в форме захвата или кражи.

2. Экономический человек рационален с точки зрения механизмов принятия решений. Он способен к постановке цели, последовательному ее достижению, расчету издержек в выборе средств такого достижения. Не существует никаких внешних ограничений для обмена (при условии, что обмен ведёт к максимизации полезности).

3. Экономический человек обладает полнотой информации о той ситуации, в которой он действует.

4. Экономический человек эгоистичен, то есть он стремится к максимизации своей выгоды. Ему безразлично, как изменится благосостояние других людей в результате его действий.

Подобные допущения привели к обвинениям в адрес современной ортодоксальной экономической науки в том, что она стала, по сути, «экономикой классной доски» и совершенно оторвалась от реальной жизни.

Следуя неоклассикам, можно представить человека как совершенное существо, полностью владеющее собой и своими собственными поступками, то есть определяющим последние единственным критерием – собственной функцией полезности. Кроме того, он оставляет в стороне предпочтения других субъектов, которые в позитивном или негативном плане могут отразиться на его решениях, а также предполагает отсутствие взаимосвязи между целью и средством. Одно и другое берутся уже заранее известными и возможность того, что при рассмотрении цепочки последовательных действий цель может стать средством и наоборот – отсутствует.

Маржиналистская и ранняя неоклассическая литература предполагали доступную человеку информацию полной (или совершенной). Это означает, что производителю какого-либо блага должна быть заранее известна не только его будущая рыночная цена, но и будущая кривая спроса на это благо (т.е. то количество товаров, которое он сможет сбыть по данной цене).

В традиционной неоклассической теории предполагалось, что поведение каждого участника рынка не зависит от поведения остальных. Эта предпосылка подверглась пересмотру в теории игр. Здесь большую роль играет взаимодействие субъекта и партнера-соперника. При этом в информацию, доступную субъекту хозяйственной деятельности, входит полный набор не только собственных, но и чужих вариантов поведения, и, кроме того, он обладает возможностью рассчитать, к какому исходу приведет для него любое сочетание своих и чужих стратегий, и выбрать оптимальное для себя поведение в зависимости от своей целевой функции.

С течением времени и развитием науки рассматриваемая модель значительно усовершенствовалась. Прежде всего, она стала более универсальной за счет превращения целевой функции в «максимизацию всего, что угодно». Однако наибольшее число неоклассических нововведений, относится к поиску и обработке информации, трактовке настоящей и будущей неопределенности, формированию ожиданий.

В исходной модели не было ограничений на доступ к информации. Признание неопределенности означает, что такие ограничения есть. Один из способов решения данной проблемы: определить оптимальный уровень затрат времени и; сил на поиски, при котором предельные затраты будут равны предельной выгоде от продолжения поиска. Такой подход приводит к тому, что требования к интеллектуальным способностям субъекта возрастают – ведь перед тем как приниматься за выбор варианта поведения ему приходиться решить еще одну задачу – установить оптимальный размер нужной ему информации.

Еще один вариант решения проблемы неопределенности дает так называемая теория ожидаемой полезности. Ее суть состоит в том, что у экономического субъекта есть выбор из некоторого количества вариантов. Каждый из вариантов имеет несколько возможных исходов. Если субъекту заранее известна полезность каждого исхода и он может примерно определить его вероятность, то можно сформулировать правило выбора оптимального варианта.

Существуют и другие способы встраивания феномена неопределенности в неоклассическую модель. Однако во всех рассмотренных случаях происходит одно и то же: попытка отойти от предпосылки совершенной информации и учесть ее ограниченность, трудность получения, неопределенность ведет к ужесточению требований к другой компоненте модели – ее интеллектуальной составляющей.

В числе основных характеристик экономического человека следует выделить шесть компонентов: выбор, существование предпочтений и ограничений, процесс оценивания, принятие решения на основе собственных предпочтений, ограниченность информации и, наконец, рациональность. Рассмотрим каждый из перечисленных компонентов более подробно.

Выбор. Основаниями для возникновения ситуации выбора являются, с одной стороны, ограниченность ресурсов, а с другой – возможность их использования для удовлетворения различных потребностей. Таким образом, выбор – это совокупность действий, которые выполняет человек для достижения целей (удовлетворения потребностей) в условиях ограниченности ресурсов, допускающих альтернативные варианты использования. Данный компонент соответствует аналитическому варианту определения предмета экономической теории, предложенному Лайонелом Роббинсом. Кроме того, в этом компоненте заложены два важных свойства экономической системы – замещения (в данном случае – по целям) и конкуренции.

Отметим несколько важных аспектов изучения поведения человека в контексте определения выбора как объекта изучения. Во-первых, Герберт Саймон указывал на то, что выбор может быть рассмотрен не только как процесс, определение которого, по сути дела, представлено выше, но и как результат. Данное различие нетривиально постольку, поскольку экономическая теория, по мнению Саймона, долгое время занималась в основном результатами выбора, что соответствовало допущению о полной рациональности.

Выбор как процесс имеет несколько важных аспектов, в числе которых – размерность ситуации выбора. Она определяется как разнообразием потребностей субъекта выбора, так и набором доступных для удовлетворения данных потребностей ресурсов. Чем больше разнообразных потребностей может быть удовлетворено с помощью существующего набора ресурсов, а также чем больше разнородных ресурсов используется для удовлетворения данных потребностей, тем больше размерность ситуации выбора.

Во-вторых, не следует путать размерность и сложность ситуации выбора, если последнюю рассматривать в терминах издержек лица, принимающего решение. Различие обусловлено учетом интеллектуальных возможностей человека, возможностей управления вниманием, а также его опытом в осуществлении выбора. Если интеллектуальные возможности не ограничены (как это, по сути дела, имеет место в моделях полной рациональности), то размерность ситуации выбора не влияет на уровень ее сложности для принимающего решение субъекта. Если же условие неограниченности интеллектуальных возможностей и внимания не выполняется, то увеличение размерности ситуации, как правило, будет приводить к повышению степени ее сложности. Вот почему анализ выбора как процесса приобретает все более важное значение.

В-третьих, выбор, совершаемый человеком, сопряжен со множеством процессов, которые взаимосвязаны и вместе с тем могут представлять собой самостоятельный объект исследования. Например, в ситуации выбора до принятия ключевого решения возникают процессы обучения, которые направлены на выявление альтернатив, их изучение (в том числе оценивание). В свою очередь, процессы обучения после принятия решений выполняют функцию оправдания данного решения и устранения когнитивного диссонанса.

Предпочтения и ограничения. Предпочтения – это форма выражения потребностей, в которых различные комбинации благ упорядочены с точки зрения степени удовлетворения данных потребностей. Ограничения – объективные возможности удовлетворения потребностей. В числе ограничений (или их компонентов) фигурируют не только цены и доход, как в стандартных неоклассических моделях, но и предпочтения других людей, если речь идет о системе обмена с малым числом участников. Кроме того, в числе ограничений оказываются правила игры с соответствующими механизмами обеспечения их соблюдения.

В экономической теории используется важная предпосылка о различиях между предпочтениями и ограничениями по характеристикам их изменений. Поскольку и предпочтения, и ограничения влияют на выбор, но механизм их взаимодействия непосредственно наблюдать нельзя, то влияния на результаты выбора могут быть объяснены достаточно логично и последовательно в том случае, если один из компонентов будет считаться неизменным.

В соответствии с существующей исследовательской конвенцией в рамках неоклассической теории предпочтения признаны более устойчивым компонентом ситуации выбора, что позволяет приписывать изменения в поведении человека изменениям в системе ограничений. Общая идея о разграничении предпочтений и ограничений нашла наиболее последовательное отражение в неоклассических моделях выбора, а их обоснование – в работах Гэри Беккера, лауреата премии имени Нобеля в области экономики.

Оценивание. Варианты выбора не упорядочиваются сами по себе. Их необходимо оценить. Вот почему предполагается, что экономический человек наделен также способностью к оцениванию как условию совершения выбора. Экономический человек не безразличен к окружающему ииру, он непрерывно оценивает, соизмеряет все объекты и состояния мира по какому-либо критерию.

Условием оценивания различных альтернатив является сопоставимость альтернатив друг с другом. В модели экономического человека сопоставимость обеспечивается через однородные субъективные оценки человека, которые на модельном уровне иногда принимают численное выражение, а иногда не принимают (в зависимости от того, используется ординалистский или кардиналистский вариант количественного представления критериальных оценок лица, принимающего решение).

Возникает проблема соизмеримости оценок благ (их полезности) разными хозяйственными субъектами. Напрямую сопоставлять полезность одного и того же блага или интенсивность потребности в нем для разных людей некорректно – нет общей единицы измерения. Обойти эту трудность впервые смог Парето, чей критерий оптимальности предполагает лишь сравнеие альтернатив каждым хозяйственным субъектом для себя.

Принятие решений на основе собственных предпочтений (мотивация). В соответствии с обобщенными представлениями об экономическом человеке, которые разделяются большинством исследователей, выбор осуществляется на основе собственного интереса, в соответствии с собственными предпочтениями, а не предпочтениями других людей (конкурентов, контрагентов или государства в лице регуляторов, законодателей или представителей исполнительной власти).

Предпосылка собственного интереса означает, что человек не следует автоматически принятым в обществе нормам, традициям и т.д. и не имеет того, что принято называть совестью или нравственностью. Но из этого не следует, что экономический человек ведет себя аморально. Данная предпосылка означает лишь то, что этические нормы и общественные институты он воспринимает утилитарно: следование им в данном обществе позволяет ему максимизировать полезность или благосостояние в долгосрочном плане.

Для более точного понимания содержания понятия «собственные предпочтения» необходимо получить ответы на несколько вопросов. Могут ли предпочтения, которые называются собственными, изменяться? В результате действия каких факторов могут изменяться собственные предпочтения? Могут ли собственные предпочтения изменяться под влиянием других людей? Существуют ли какие-то ограничения на то, чтобы предпочтения продолжали оставаться собственными и после изменения? Можно ли считать, что человек не имеет собственных предпочтений, если в своем выборе он опирается на выбор другого человека?

Если ответ на первый вопрос отрицательный, то мы получаем наиболее простой вариант определения, который в целом соответствует предпосылке, которую сформулировал Г. Беккер применительно к любому типу человеческого поведения. Если речь идет о конкретных объектах выбора, то поведение может существенным образом изменяться. Если же речь идет о фундаментальных аспектах, то предпочтения являются стабильными. В этом случае остальные вопросы бессмысленны.

Если ответ на первый вопрос положительный, то можно рассмотреть три варианта ответа на второй вопрос. Если предпочтения изменяются, но сам источник изменений не указывается (иными словами, предпочтения изменяются экзогенно), то по сути ситуация ничем не отличается от отрицательного ответа на первый вопрос. Когда допускается действие исключительно внутренних факторов (последовательная независимость от внешнего воздействия), существуют два варианта: а) использование метода интроспекции и распространение выводов на других людей с применением модифицированной предпосылки о репрезентативном индивиде; б) игнорирование внутреннего фактора, вынесение его за пределы предмета экономической теории по причине непроверяемости (неверифицируемости и нефальсифицируемости) гипотез, связанных с объяснением изменения поведения человека на основе внутренних факторов предпочтений.

Предположим, что предпочтения изменяются в результате действия внешних по отношению к данному человеку факторов. Тогда сохраняется вопрос об измерении влияния данных факторов на предпочтения. Вместе с тем здесь есть и самостоятельный вопрос: имеет ли значение для квалификации предпочтений как собственных определение ключевых характеристик фактора, влияющего на предпочтения рассматриваемого субъекта? Соответственно можно рассматривать две игровые ситуации, в которых партнерами в игре оказывается (1) другой человек или (2) внешняя среда (природа). Во втором случае трудностей не возникает. Однако в первом случае, если предпочтения одного человека изменяются предсказуемым образом в результате целенаправленных действий другого, такая ситуация напоминает действие в соответствии с предпочтениями других людей, что вновь возвращает к вопросу о границах понятия «собственные предпочтения». Подразумевает ли действие в соответствии с собственными предпочтениями автономность индивида, его самостоятельность? Если да, то в этом случае воздействия со стороны других людей на предпочтения рассматриваемого лица, принимающего решения, должны быть исключены. Если нет, то статус собственных предпочтений допускает представление субъекта как транслятора предпочтений других людей.

Ограниченность информации. Информация, необходимая человеку для принятия решения, изначально не является данной ему. Более того, для ее получения необходимо затратить определенное время, а также ресурсы. Иными словами, получение ценной информации сопряжено с издержками. В связи с этим важно проводить различие между данными и информацией. Если данные экономический человек это набор знаков, доступных действующему лицу, то информация экономический человек это набор знаков, которые обладают для данного лица определенной (осознаваемой им) полезностью. Это различие связано с использованием трех видов фильтров: синтаксического, семантического и прагматического. Синтаксический фильтр пропускает только те данные, которые реципиент может прочитать. В результате получается читаемое сообщение. Семантический фильтр пропускает только те сообщения, которые реципиент может понять. В результате получается понятное сообщение. Наконец, прагматический фильтр пропускает только те сообщения, которые обладают определенной полезностью, могут быть использованы в процессе выбора.

В зависимости от того, как представлен сам процесс поиска информации, могут быть получены разные модификации модели экономического человека. В частности, в некоторых случаях можно достаточно просто решить вопрос об оптимальном объеме информации и, соответственно, масштабах поиска для достижения человеком поставленных целей. В других случаях возникает так называемый информационной парадокс, сопряженный с тем, что информация о ценности дополнительной информации является недоступной eх ante, т.е. до того момента, как она становится известной, так что известны только издержки получения дополнительной информации. Однако после того как информация стала известна и, соответственно, можно установить ее субъективную ценность, у человека исчезают стимулы платить за нее.

Рациональность. Одно из основных допущений экономической теории состоит в том, что человек делает рациональный выбор. Рациональный выбор означает предположение, что решение человека является результатом упорядоченного процесса мышления. Слово «упорядоченный» определяется экономистами в строгой математической форме. Вводится ряд предположений о поведении человека, которые называются аксиомами рационального поведения. При условии, что эти аксиомы справедливы, доказывается теорема о существовании некой функции, устанавливающей человеческий выбор, – функции полезности. Полезностью называют величину, которую в процессе выбора максимизирует личность с рациональным экономическим мышлением. Можно сказать, что полезность – это воображаемая мера психологической и потребительской ценности различных благ.

В экономической теории рациональность человека определяется тем, что выбор, который осуществляет человек, приводит к результату, который с точки зрения данного человека в наибольшей степени соответствует его целям.

Рациональность может быть определена следующим образом: субъект (1) никогда не выберет альтернативу X, если в то же самое время (2) ему доступна альтернатива Y, которая, с его точки зрения (3), предпочтительнее X.

При проведении анализа данной характеристики экономического человека следует обратить внимание на две важные составляющие.

1. Рациональность в формализованных моделях принимает вид максимизации целевой функции, определенной с различной степенью общности, абстрактности.

2. Рациональность не исключает ошибок, если допускать, что в рамках модели человек имеет возможность их исправить. Иными словами, ошибки в выборе являются случайными, а не систематическими.

В интеллектуальные возможности человека включаются:

• память, в которой хранится информация об иерархии многочисленных потребностей человека
• интеллект, позволяющий рассчитать результаты своих возможных поступков, взвесить их важность и выбрать наилучший вариант.

Задачи принятия решений с рассмотрением полезностей и вероятностей событий были первыми, которые привлекли внимание исследователей. Постановка таких задач обычно заключается в следующем: человек выбирает какие-то действия в мире, где на получаемый результат (исход) действия влияют случайные события, неподвластные человеку, но имея некоторые знания о вероятностях этих событий, человек может рассчитать наиболее выгодную совокупность и очередность своих действий.

Отметим, что в данной постановке задачи варианты действий обычно не оцениваются по многим критериям. Таким образом, используется более простое (упрощенное) их описание. Рассматривается не одно, а несколько последовательных действий, что позволяет построить так называемые деревья решений.

Человек, который следует аксиомам рационального выбора, называется в экономике рациональным человеком.

Рациональность – это еще далеко не все, что определяет поведение экономического агента. Он не существует обособленно от окружающих предметов и таких же агентов как он, поэтому необходимо рассмотреть и ограничения, с которыми сталкивается человек в процессе принятия решения или осуществления выбора.

Неоклассическая теория здесь исходит из предположений, что все потребители знают, чего они хотят, то есть каждый имеет свою совокупность известных ему потребностей, которые к тому же связаны функционально. Для упрощения анализа неоклассики взяли «усредненную» функцию полезности, где не учитываются ни разнообразие возможностей максимизации при постоянной величине дохода, ни различия между субъективными стремлениями использовать имеющиеся ресурсы и объективными возможностями. Следовательно, так как предпочтения известны, то решением функции полезности будет определение неизвестных результатов индивидуального выбора.

Однако ценность теории, предсказывающей выбор потребителя или другого экономического субъекта, будет высока тогда, когда окружающая ситуация остается относительно стабильной, а потенциалы, заложенные в ней, являются доступными для принятия и переработки человеческими возможностями. Тем более, что существуют, кроме вышеперечисленных внешних, еще и внутренние препятствия, от которых неоклассики просто абстрагируются.

Следует выделить два подхода в отношении модели человека, которые сформировались в экономической теории и с некоторыми модификациями существуют в настоящее время: антропологический и методологический .

В рамках антропологического подхода, последовательным представителем которого можно считать Н. Сениора, доказывалось, что экономический человек – это человек, который существует в действительности. Таким образом, эгоистическая мотивация признавалась естественной, что соответствовало акценту на онтологическое основание модели экономического человека. В числе оговорок, которые сопровождали данное положение, следует выделить две.

1. Стремление к приобретению предметов, составляющих богатство, хотя и присуще всем людям, но в разной степени.

2. Не принимаются во внимание факторы, которые искажают приобретательскую мотивацию человека.

Заметим, что антропологическая версия модели экономического человека корреспондирует с функциональным определением рациональности. В нем наиболее существенно, что рациональность действия, поведения, решения, полагания и т.п. определяется в терминах последствий, которые эти элементы могут вызывать. Функциональные характеристики действия, поведения, решения, полагания некоего данного вида суть способность систематически приводить к последствиям определенного вида (это не значит всегда, но – с большой вероятностью).

Впервые методологическая версия экономического человека появилась в работах Джона Стюарта Милля. В отличие от антропологического в рамках методологического подхода экономический человек считался абстракцией, которая хотя и отражала некоторые черты реального человека, но не могла отождествляться с ним.

Понимание экономического человека как абстракции, некоторого упрощения открывает возможности детального, операционального исследования поведения человека, что и было реализовано в последующем развитии экономической теории наряду с априорными предпосылками как необходимым атрибутом абстрагирования. Данный поход корреспондирует с инструменталистским определением рациональности. В рамках этой рациональности человек рассматривается как «неопределенность», которая и должна принять решение. Другими словами, здесь нет экзистенциальных представлений о человеке, есть лишь отбор неких типов предпочтений.

Чтобы лучше понять, откуда взялась в экономической науке вместо целостного представления о человеке модель рационального максимизатора, нужно присмотреться к тому, когда возникли первые теории экономического поведения. С XVIII века идеи прогресса и просвещения начинают завоевывать умы европейцев. На фоне мистики и суеверий идеи торжества разума и материальности мира, который можно изучить до конца с циркулем, микроскопом и пробиркой, – захватывающи и перспективны. Человек – сложное механическое устройство, которое умеет лишь ощущать и думать. Душа – это «лишенный содержания термин, за которым не кроется никакой идеи и которым здравый ум может пользоваться лишь для облачения той части нашего организма, которая мыслит», – пишет философ и врач Жюльен де Ламетри, увековечивший идею «человека-машины» в одноименном труде 1748 года. Быть идеалистом не модно, модно считать человека существом, которым руководят природные инстинкты, стремление к выгоде и удовольствию и страх лишений и огорчений.

Столь же рациональны и эгоистичны люди и в сочинениях большинства теоретиков экономической мысли XVIII и XIX веков. У Адама Смита автономными индивидами движут два природных мотива: своекорыстный интерес и склонность к обмену. У Джона Стюарта Милля людьми руководит стремление к богатству и при этом отвращение к труду и нежелание откладывать на завтра то, что можно употребить сегодня. Джереми Бентам считал человека способным к арифметическим действиям для получения максимума счастья и писал: «Природа поставила человека под власть двух суверенных владык: страданья и радости. Они указывают, что нам делать сегодня, и они определяют, что мы будем делать завтра. Как мерило правды и лжи, так и цепочки причины и следствия покоятся у их престола». Леон Вальрас видел человека максимизатором полезности на основе рационального поведения. В XX веке на базе этих идей выросла уже теория игр – раздел математики, изучающий оптимальные стратегии в процессах, где несколько участников ведут борьбу за реализацию своих интересов.

Надо заметить, что понимание ограниченности представления о человеке в экономике как о механистическом рациональном субъекте существовала и в прошлом. Даже классик Джон Милль все же признавал влияние национальных особенностей на экономического человека и писал, что в странах континентальной Европы «люди довольствуются меньшими денежными барышами, не столь дорожа ими по сравнению со своим покоем и своим удовольствием». В трудах представителя немецкой исторической школы экономической теории XIX века Б.Гильдебрандта, человек «как существо общественное, есть прежде всего продукт цивилизации и истории. Его потребности, образование и отношение к вещественным ценностям, равно как и к людям, никогда не остаются одними и теми же, а географически и исторически беспрерывно меняются и развиваются вместе во всей образованностью человечества». Торнстейн Веблен считал, что людьми в экономических поступках движет вовсе не рациональный расчет, а стремление к повышению социального статуса, далеко не всегда рациональное, и зависящее от того, в каком культурно-историческом контексте это происходит. Веблен в каком-то смысле может считаться родоначальником нынешних теорий престижного потребления в маркетинге.

Рациональному принятию решений сильно препятствует само устройство человеческой психики. Так, еще в 60-е годы XX в. психологи обнаружили доказательства удивительно мощного влияния ситуаций на поступки людей. Кроме психологических особенностей, серьезно влияют на экономическое поведение мировоззренческие установки. Механизмы, описанные в теории игр, далеко не всегда реализуются в реальных жизненных ситуациях.

Однако сторонники «антропоцентрической экономики» всегда оставались в меньшинстве, и в общественном сознании четко укрепилась мысль о том, что экономика – это поле, в котором главный мотив людей и организаций – максимизация своей прибыли, независимо от того, какие именно это люди и организации, в какой стране они находятся и какие мировоззрения разделяют.

Человек в английской классической школе

Адам Смит

Идея экономического человека как человека, руководимого собственным интересом, в конце XVIII в. просто носилась в европейском воздухе. Но нигде и ни у кого она не была сформулирована настолько отчетливо, как в «Богатстве народов». Вместе с тем Смит стал первым экономистом, положившим определенное представление о человеческой природе в основу целостной теоретической системы.

В самом начале «Богатства народов» он пишет о свойствах человека, налагающих отпечаток на все виды его хозяйственной деятельности. Во-первых, это «склонность к обмену одного предмета на другой» (подобная предпосылка позволяет Смиту объяснить обмен эквивалентов, а не предметов, имеющих разную ценность для продавца и покупателя, как у Госсена и австрийской школы); во-вторых, собственный интерес, эгоизм, «одинаковое у всех людей постоянное и неисчезающее стремление улучшить свое положение». Эти свойства взаимосвязаны: в условиях широкого развития обмена невозможно установить с каждым из партнеров личные отношения, основанные на взаимной симпатии. Вместе с тем обмен возникает именно потому, что даром получить нужные предметы у эгоистичного по природе соплеменника невозможно. «... Человек постоянно нуждается в помощи своих ближних, но тщетно было бы ожидать ее лишь от их расположения. Он скорее достигнет своей цели, если обратится к их эгоизму и сумеет показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них»..

Отмеченные свойства человеческой природы имеют у Смита важные экономические последствия. Они лежат в основе системы разделения труда, где индивид выбирает такое занятие, при котором его продукт будет иметь большую ценность, чем в других отраслях. «Каждый отдельный человек постоянно старается найти наиболее выгодное приложение капитала, которым он может распоряжаться. Он имеет в виду собственную выгоду, а отнюдь не выгоды общества».

Однако Смит в отличие от Гоббса и меркантилистов не противопоставляет частный интерес общему благу («богатству народов»). Дело в том, что это богатство равно, по Смиту, сумме ценностей, созданных во всех отраслях хозяйства. Таким образом, выбирая отрасль, где его «продукт будет иметь большую стоимость, чем в других отраслях», человек, ведомый эгоистическим интересом, самым непосредственным образом увеличивает богатство общества. Когда же приток капитала из других отраслей в более рентабельную достигнет такого уровня, что ценность товаров в последней начнет падать и ее сравнительная выгодность исчезнет, собственный интерес начинает направлять владельцев капитала в другие сферы его приложения, что опять-таки в интересах общества. Смит не доказывает строго тезис о совпадении общего интереса и интересов всех членов общества, ограничиваясь метафорой «невидимой руки». Однако очевидно, что автоматический, не требующий государственного вмешательства межотраслевой перелив капитала, движимый собственным интересом его владельцев, играет в схеме Смита исключительно важную роль. Именно здесь Смит непосредственно использует сформулированную им вначале предпосылку, касающуюся человеческой мотивации.

Рассматривая роль, которую играет мотив собственного интереса у Смита, нельзя обойти проблему, с которой сталкиваются все исследователи его творчества. Дело в том, что основанная на собственном интересе модель человеческой мотивации в «Богатстве народов», казалось бы, не согласуется с ее трактовкой в первом большом произведении Смита – «Теории нравственных чувств» (1759 г.).8 Здесь Смит подчеркивает, что поведение человека направляется «симпатией», т.е. умением поставить себя на место другого (в современной психологии это качество называется эмпатией ) и желанием заслужить одобрение «беспристрастного наблюдателя». Собственный интерес при этом не отрицается, но Смит подчеркивает его ограниченность: он оперирует только в рамках»справедливого». Однако противоречие между Смитом-моралистом и Смитом-экономистом во многом кажущееся. С одной стороны, Смит утверждает, что «не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов» именно потому, что развитая система разделения труда ставит нас в отношения с людьми, к которым мы можем не испытывать симпатии. Таким образом, этика у Смита невозможна без учета собственного интереса, тогда как политическая экономия вполне может обойтись без учета чувства симпатии. С другой стороны, и в «Богатстве народов» Смит отнюдь не идеализирует эгоизм владельцев капитала: он хорошо понимает, что собственный интерес капиталистов может заключаться не только в производстве выгодных продуктов, но и в ограничении аналогичной деятельности конкурентов. Он даже отмечает, что норма прибыли, как правило, находится в обратной зависимости от общественного благосостояния и поэтому интересы купцов и промышленников в меньшей степени связаны с интересами общества, чем интересы рабочих и землевладельцев. Более того, этот класс «обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его», пытаясь ограничить конкуренцию. Но если государство поддерживает свободу конкуренции, то собственный интерес может объединить разрозненно действующих эгоистов в упорядоченную систему, обеспечивающую общее благо. Таким образом, Смит демонстрирует, что даже при самых худших предположениях относительно человеческой природы рыночная экономика, основанная на свободной конкуренции, все равно дает лучший результат, чем принудительная регламентация экономической деятельности. Так Смит развязывает узел, образованный переплетением личных и общественных интересов. Как подчеркивает Дж. Бьюкенен, презумпция экономического человека-эгоиста является единственно возможной при сравнительном анализе различных общественных институтов, точно так же, как презумпция несовершенства человеческой природы неизбежна при сравнении различных политических систем. Преимущества демократии над деспотией основаны на том, что при демократии пребывание у власти плохих людей нанесет обществу меньший ущерб, хотя благородный и просвещенный деспот способен принести обществу больше пользы, чем любая демократическая власть.

Изложенная схема того, как работает мотив личного интереса в теоретической системе Смита, не должна создавать впечатления, что мотивация экономического поведения понимается автором «Богатства народов» чисто абстрактно. Смит выводит своего движимого собственным интересом субъекта не из умозрительных соображений о природе человека, а из своих наблюдений за окружающим его реальным миром. В «Богатстве народов» еще нет резкого отделения теории от эмпирии. Так, Смит не сводит собственный интерес людей к получению денежных доходов наподобие максимизации прибыли: на выбор занятий помимо заработка влияют также приятность или неприятность занятия, легкость или трудность обучения, постоянство или непостоянство занятий, больший или меньший престиж в обществе и, наконец, большая или меньшая вероятность успеха. Например, люди, занимающиеся неприятным, презираемым обществом делом, – мясники, палачи, кабатчики – вправе претендовать на большую прибыль, и т.д.. О широкой трактовке Смитом мотива собственного интереса свидетельствует и пример, приводимый С. Холландером: Смит пишет, что, несмотря на то что рабство всегда менее эффективно, чем система наемного труда, в ряде случаев, там где разница в рентабельности не так велика, землевладельцы предпочитают использовать рабов, поскольку это удовлетворяет их «любовь к доминированию». С другой стороны, в американских колониях Англии труд рабов применяется именно там, где он экономически более выгоден (на плантациях табака и сахарного тростника), а там, где это не так (при выращивании зерновых), рабы отпускаются на свободу, так что в целом собственный материальный интерес все же пересиливает стремление к власти.

Перечисленные Смитом дополнительные факторы компенсируют неравенство доходов и тоже входят в целевую функцию экономического субъекта. Смит различает также интересы и цели представителей основных классов современного ему общества: собственников земли, наемных рабочих и капиталистов.

Столь же реалистичен подход Смита и к другим компонентам модели человека: его интеллектуальным способностям и информационным возможностям. Индивид, согласно Смиту, далеко не всегда может предвидеть последствия своих поступков. Более всего он компетентен в том, что затрагивает его личные интересы. Он лучше, чем кто-либо другой, в том числе и государственный чиновник, способен идентифицировать свой собственный интерес. Эта идея имела особое значение в полемике Смита с меркантилистами, и она составляет основной мотив «Богатства народов»: «Государственный деятель, который попытался бы давать частным лицам указания, как они должны употреблять свои капиталы, обременил бы себя совершенно излишней заботой».

Давид Рикардо

«Начала политической экономии и налогового обложения» Д. Рикардо представляют собой иной тип экономического исследования по сравнению с «Богатством народов» А. Смита. Теория Риккардо намного более, чем теория Смита, напоминает Ньютонову механику: с помощью дедукции из нескольких абстрактных предпосылок – убывающего плодородия почвы, мальтусовского закона народонаселения и собственного интереса как основного мотива жономической деятельности – он сделал далеко идущие выводы относительно долгосрочного движения заработной платы, нормы прибыли и ренты и таким образом вывел законы распределения доходов между основными общественными классами. При этом у него отсутствует какое-либо эксплицитное изложение допущений относительно человеческой природы. Предпосылка собственного интереса проявляется у Рикардо главным образом в допущении о выравнивании норм прибыли в разных отраслях путем перелива капитала: «Это неугомонное стремление всех капиталистов оставлять менее прибыльное дело для более прибыльного создает сильную тенденцию приводить прибыль всех к одной норме». При этом, как и у Смита, собственный интерес не сводится к чисто денежному: «Капиталист, ищущий прибыльного применения для своих средств, естественно, будет принимать во внимание все преимущества одного занятия перед другим. Поэтому он может поступиться частью своей денежной прибыли ради верности помещения, опрятности, легкости или какой-либо другой действительной или воображаемой выгоды, которыми одно занятие отличается от другого»,что фактически приводит к разным нормам прибыли в разных отраслях.

Как и Смит, Рикардо отмечал специфику экономического поведения отдельных классов, среди которых лишь капиталисты до некоторой степени ведут себя в соответствии с логикой собственного интереса, но и это стремление модифицируется различными привычками и предрассудками, например упрямым нежеланием расставаться с гибнущим предприятием или предубеждением против выгодных вложений капитала за границей, побуждающим «большинство лиц со средствами скорее довольствоваться низкой нормой прибыли у себя на родине».Что же касается рабочих, то их поведение, как отмечал Рикардо, подчинено привычкам и инстинктам, а землевладельцы представляют собой праздных получателей ренты, не властных над своим экономическим положением.

Упоминания о границах мотива собственного интереса наводят на мысль, что Рикардо считал эту предпосылку научным допущением, приемлемым при анализе долгосрочных процессов. Рикардо считал закономерным предметом научного экономического анализа лишь такое поведение людей, которое продиктовано их личными интересами, так как «если бы мы предположили любое иное правило поведения, мы не знали бы, где остановиться». Он полагал, что построенная таким образом теория не может быть опровергнута фактами. Но, оставаясь на позициях философии естественного права, Рикардо, как и Смит, не слишком ясно различал логику модели и логику самой действительности и не ощущал, что принятая им поведенческая предпосылка влияет на результат анализа. Модель собственного интереса он понимал эдновременно как образец рационального экономического поведения. При всей «дедуктивности» своей экономической теории Рикардо, как и Смит, не прибегал к сильным абстракциям относительно человеческого поведения в экономике, а удовлетворялся моделью человека, не слишком далеко вышедшей за пределы обыденного опыта. (Правда, опыт этот, как отмечал впоследствии Маршалл, ограничивался знакомством с англичанами, жившими в больших городах).

Итак, в произведениях английских классиков – в явном виде у Смита и в неявном у Рикардо – использовалась модель человека, которая характеризуется:

1) определяющей ролью собственного интереса в мотивации экономического поведения;

2) компетентностью (информированностью + сообразительностью) экономического субъекта в собственных делах;

3) конкретностью анализа – учитываются классовые различая в поведении и различные, в том числе неденежные, факторы благосостояния.

Эти свойства экономического субъекта (особенно развитые у капиталистов) Смит и Рикардо считали изначально присущими каждому человеческому существу. Критики же капитализма, счиающие его преходящим этапом в истории человечества, отмечали, что такая концепция человека была продуктом складывавшееся в ту эпоху буржуазного общества, в котором «не осталось никакой другой связи между людьми, кроме голого интереса, никакого другого мотива, регулирующего совместную жизнь, кроме эгоистического расчета». Значение этой модели человека для истории экономической мысли состоит прежде всего в том, что с ее помощью политическая экономия выделилась из моральной философии как наука, имеющая свой предмет – деятельность экономического человека.

Но еще раз подчеркнем, что ни для Смита, ни для Рикардо не была характерна рефлексия по поводу предпосылок экономического исследования. Эту задачу выполнили другие экономисты.

Методологи: Нассау Уильям Сениор и Джон Стюарт Милль

Первые опыты дескриптивной экономической методологии связаны с осмыслением опыта английской классической школы политической экономии. Смит и Рикардо не предприняли попыток объяснить свой метод, видимо потому, что он казался им очевидно правильным и не нуждавшимся в обосновании. Однако так представлялось далеко не всем и новая наука политическая экономия подверглась суровой критике, главным образом с позиций морали, за чрезмерно узкий взгляд на человеческую природу, сведенную к приобретательским, эгоистическим мотивам. Такая критика потребовала от экономистов более глубокого обоснования своих теорий. Естественно, внимание методологов было обращено исключительно на проблему мотивации, поскольку другие компоненты модели человека классической школы вопросов не вызывали. Эта защита имела два направления.

Первое (антропологическое) сводилось к тому, что экономический человек существует в действительности: в естественности и распространенности эгоистической мотивации (собственного интереса) можно легко убедиться с помощью наблюдений и интроспекции. Такова была точка зрения Н. У. Сениора, включающего в число основных общих положений экономической науки «желание каждого человека получить как можно больше предметов, составляющих богатство, с наименьшими возможными жертвами», хотя Сениор отмечал, что разные люди испытывают это желание с разной интенсивностью, а также признавал наличие у людей других мотивов помимо стремления к богатству. В более поздних изданиях Сениор убрал слово «предметы» и включил в «богатство» такие компоненты, как «власть», «известность», «отдых», «блага для близких и друзей» и даже «пользу для общества». Правда, неясно, как именно Сениор собирался учитывать все эти мотивы в экономической теории. Но выводы, сделанные из этих положений, подчеркивал Сениор, справедливы лишь в отсутствие искажающего воздействия других факторов. Если же нам удастся определить, в каких случаях можно ожидать этого воздействия и какова будет его сила, мы сможем, как считает Сениор, трактовать экономическую науку как «позитивную», а не «гипотетическую».

Второе направление (методологическое) представляли работы Дж. С. Милля. Милль, искушенный философ и автор основополагающей работы о логике различных наук, был далек от наивной веры своих предшественников в вечность и естественность «собственного интереса» и считал экономического человека необходимой для анализа абстракцией. Он подчеркивал, что политическая экономия охватывает не все поведение человека в обществе: «Она рассматривает его лишь как существо, желающее обладать богатством и способное сравнивать эффективность разных средств для достижения этой цели. Она полностью абстрагируется от любых других человеческих страстей и мотивов, кроме тех, которые можно считать вечными антагонистами стремления к богатству, а именно отвращения к труду и желания безотлагательно пользоваться дорогостоящими наслаждениями. Их она до определенной степени включает в рассмотрение, поскольку они не просто иногда вступают в конфликт со стремлением к богатству, как другие мотивы, но постоянно сопровождают его в качестве тормоза или помехи, и, следовательно, рассматривая стремление к богатству, мы не можем не рассматривать и эти побуждения».Таким образом, политическая экономия, согласно Миллю, с самого начала должна признавать ограниченность стремления к материальному богатству, хотя ограничивающие факторы сводятся к двум вышеназванным, очевидно самым важным из прочих человеческих мотивов, имеющих отношение к экономике. Милль не поясняет причины такого отбора, но мы можем это сделать за него: эти мотивы представляют собой не что иное, как внутренние ограничения с которыми сталкивается всякое стремление к богатству. Не будь их, стремление к богатству было бы ограничено лишь количеством материальных ресурсов, находящихся в данный момент в распоряжении субъекта, и не сопряжено с затратами его энергии. Это условие имеет и непосредственный экономический смысл. Дело в том, что ценность товара теоретики английской классической сколы определяют через трудовые затраты. Если бы «отвращения труду» не существовало, то товары просто не имели бы ценности (ничего бы не стоили) для своих производителей. Аналогично преодоление капиталистами своего «желания безотлагательно пользоваться наслаждениями» является в конечном счете главной причиной существования капитала . Следовательно, нежелание трудиться и откладывать на завтра то, что можно потребить сегодня, ведет к уменьшению производства ценностей и вложений капитала, а значит, ограничивает богатство общества. Отсюда вытекает необходимость рассматривать их в рамках политической экономии вслед за главным мотивом стремления к богатству (кстати, то же самое, как отмечает Милль, можно сказать и о мотиве продолжения рода).

Милль считал описанную им модель человека в политической экономии безусловно односторонней по сравнению с намного более сложной действительной его мотивацией: «Вероятно, ни об одном человеческом действии нельзя сказать, что, совершая его, человек не испытывает прямое или косвенное воздействие других импульсов помимо стремления к богатству». Однако если объект изучения находится под воздействием нескольких сил, каждая из них должна быть рассмотрена отдельно. Политическая экономия ограничивается анализом поведения человека, стремящегося к богатству. Поэтому ее выводы применимы там, где этот мотив является главной целью, и неприменимы во всех других случаях. Методологическое обоснование экономического человека, естественно, предполагает более узкую область применения экономической теории, чем антропологическое обоснование. Более того, поскольку в науке «главная цель рассматривается как единственная», на практике полученные ею выводы следует дополнить учетом воздействия других факторов (например, привычек и обычаев). («То, что верно абстрактно, верно и конкретно, но с надлежащими допущениями»). Однако в рамках самой науки воздействие остальных факторов не изучается, за исключением особо важных случаев, например закона народонаселения (в те времена считалось, что стремление к продолжению рода независимо от стремления к богатству). В этом случае, как отмечает Милль, научная строгость уступает практической полезности (ibid.).

Таким образом, экономический человек в трактовке Милля – это не реальный человек, знакомый нам по наблюдениям за собой и другими людьми, как это было у Сениора, а научная абстракция, выделяющая один-единственный мотив из всего спектра человеческих побуждений. Подобный метод является, согласно Миллю, единственным подлинно научным способом анализа для общественных наук, в которых невозможны эксперимент и опирающаяся на него индукция.

В этом смысле политическая экономия, по Миллю, подобна геометрии: ее исходный пункт – не факты, а априорные предпосылки (абстракция человека, стремящегося только к богатству, может быть в какой-то мере уподоблена, по мнению Милля, абстракции прямой линии, имеющей длину, но не имеющей ширины. Однако априорно выделяемый мотив является не фиктивным, произвольным, а вполне реальным – модель экономического человека подсказывают нам интроспекция и наблюдения за другими людьми. Таким образом, различие между антропологическим и методологическим подходами к модели экономического человека заключается в сравнительной важности интроспекции и абстракции.

Важно отметить, что кроме мотивационного компонента Милль впервые выделяет в экономической модели человека и когнитивный – способность сравнивать эффективность различных средств для достижения цели.

Эти методологические воззрения Милль в какой-то мере пытался воплотить в своем главном экономическом труде – «Основах политической экономии».

Интересно, как прореагировал на методологию Милля сам Сениор: «Мне кажется, что, если мы заменим гипотезу г-на Милля о том, что богатство и дорогостоящие развлечения являются единственными объектами человеческого желания, тезисом о том, что они являются универсальными и постоянными объектами желания, что их желают все люди во все времена, мы заложим столь же твердую основу для наших последующих рассуждений и поставим истину на место произвольной предпосылки.

Особый интерес представляют проиллюстрированные Миллем отклонения от мотива стремления к богатству в маленькой главе «О конкуренции и обычае». Как пишет автор, английская политическая экономия законно предполагает, что распределение продукта происходит под определяющим воздействием конкуренции. Однако в реальности часты случаи, когда обычаи и привычки оказываются сильнее. Милль отмечает, что «принципом, в сколько-нибудь значительной степени регулирующим соглашения экономического характера, конкуренция стала лишь с недавнего времени». Но и в современной ему экономике «обычай успешно удерживал свои позиции в борьбе с конкуренцией даже там, где вследствие многочисленности конкурентов и общей энергии, проявляемой в погоне за прибылью», она получила сильное развитие. Что же говорить тогда о странах континентальной Европы, «где люди довольствуются меньшими денежными барышами, не столь дорожа ими по сравнению со своим покоем или своими удовольствиями?» (там же). Здесь очевидно, что Милль полностью разделяет концепцию экономического человека Смита и Рикардо (ведь конкуренция есть единственно возможный способ сосуществования юридически свободных «экономических человеков»), сознавая в то же время ее ограниченную применимость во времени и пространстве.

Несмотря на то что описание экономического человека, сделанное Миллем, отличается несомненной философской глубиной и звучит вполне современно и в наши дни, оно не нашло поддержки у многих последующих экономистов-теоретиков. Им более импонировала точка зрения Сениора, согласно которой предпосылки экономического исследования основаны не на гипотезах, а на «несомненных фактах, касающихся человеческой природы и мира», одним из которых является «желание приобрести богатство с наименьшими жертвами». Наиболее энергично эту точку зрения отстаивал А. Маршалл в I книге «Принципов экономической науки».

Главным компонентом модели человека английской классической школы была специфическая мотивация – собственный интерес. Именно это выделило политическую экономию из моральной философии, трактовавшей человеческую мотивацию более широко.

Главной теоретической проблемой, которую позволяла решить принятая на вооружение классической школой модель человека, была проблема межотраслевой конкуренции, движения капитала, выравнивания нормы прибыли – процессов, соединяющих хозяйственную деятельность разрозненных эгоистов в гармоничную общественную систему.

Противники экономического человека: историческая школа

Наиболее сильная оппозиция английской классической школе возникла в Германии, где сложилась иная, не похожая на английскую, комбинация исторических и идеологических условий, сравнительно отсталая экономика с наличием полуфеодальных цементов и слабым развитием конкуренции и специфический социально-политический строй: мелкие государства, сильные сословные и цеховые структуры – все это никак не располагало к быстрому и бесконфликтному усвоению фритредерских идей «Богатства народов» (которое было немедленно переведено на немецкий язык). Реакции отторжения способствовала и идейная среда, характерная для Германии той поры.

Во-первых, историзм был присущ немецкой мысли в значительно большей степени, чем английской: по Гегелю, развитие человечества можно понять лишь путем философского анализа закономерностей действительного исторического процесса. На юридических факультетах, которые занимали особое положение германских университетах – в них готовили многочисленную армию чиновников, – законы изучали как продукт длительного исторического развития. К истории обращались и влиятельные представители немецкого романтизма в философии, литературе и искусстве: они искали в ней достойный подражания национальный идеал, который объединил бы раздробленные немецкие земли. Напомним, что Смит, хотя в его книге можно встретить массу исторических примеров, не выводил свои идеи из опыта истории, напротив, иллюстрировал их с его помощью. Сами же идеи шли явно от «естественной природы человека».

Во-вторых, немецкая идеология той поры была этатистской. Гегелевская философия истории видела в современном государстве свою вершину. Для немецких мыслителей индивиды существуют ради государства, а не наоборот, как для Смита и Рикардо. Государство никак не может быть сведено к простой совокупности своих граждан. Оно защищает их и обеспечивает им достойную жизнь. Соответственно и экономическая наука Германии того времени, так называемая камералистика, являлась по сути дела развернутым предписанием того, как управлять государством, и была похожа скорее на армейский устав, чем на описательную науку. Историзм и отражение существенной роли государственных институтов предполагают менее абстрактный взгляд на экономическую систему и экономическое поведение, чем гипотеза о гармоничном сосуществовании атомистических эгоистов. Это неизбежно наложило сильный отпечаток на развитие оригинальной немецкой школы экономистов, получившей название исторической.

Конституирующим признаком исторической школы была ее критика английской классической экономии (в области самостоятельных позитивных разработок достижения исторической школы намного скромнее). Экономисты-историки ставили в вину классической школе: «1) универсализм, 2) рудиментарную, основанную на эгоизме психологию и 3) злоупотребление дедуктивным методом». Легко заметить, что три этих обвинения взаимосвязаны и относятся в первую очередь к модели экономического человека: именно его «рудиментарную психологию» английские классики без должных оснований распространяют на все времена и страны (упрек № 1) и делают из нее далеко идущие выводы (упрек № 3). Представители исторической школы, так же как и Милль, понимали, что модель экономического человека представляет собой абстракцию, но в отличие от Милля считали ее применение неправомерным как из научных, так и из этических соображений.

Они (в первую очередь Б. Гильдебранд и К. Книс) выступали против методологического индивидуализма классической школы, считая подходящим объектом анализа для экономиста народ, причем не как простую совокупность индивидов, а как «национально и исторически определенное, объединенное государством целое». (Не случайно экономическую науку в Германии до сих пор часто называют национальной экономией – Nationalokonomie или учением о народном хозяйстве – Volkswirtschaftslehre).
Что же касается отдельного человека, то он, по словам Б. Гильдебранда, «как существо общественное есть прежде всего продукт цивилизации и истории. Его потребности, его образование и его отношение к вещественным ценностям, равно как и людям, никогда не остаются одними и теми же, а географически и исторически беспрерывно изменяются и развиваются вместе со всею образованностью человечества».

Среди этих факторов, определяющих индивида как часть народа, в первую очередь упомянуты географические: природные условия, принадлежность к той или иной расе и «национальный характер». Так, по мнению Книса, для англичан характерны расчетливый эгоизм, национальная гордость, чувство сословной принадлежности, мужество, необходимое для самоуправления. Французам присущи стремление к равенству, наслаждениям и новшествам, хороший вкус. Немцы отличаются обдуманностью действий, прилежанием, гуманизмом и чувством справедливости. Находится, что сказать и об итальянцах, голландцах, испанцах. Что же касается исторических факторов, то под ними понимаются одновременно накопленная сумма средств производства и уровень культуры в обществе. В результате влияния такого набора факторов к собственному интересу добавляются еще два, гораздо более благородных, мотива хозяйственного поведения: «чувство общности» и чувство справедливости». Смит, по мнению Книса, абсолютизировал современные ему общественные условия, порождающие эгоизм индивида, которые, с точки зрения немецкого экономиста, остались в XVIII в. Что же касается цивилизованного XIX столетия, то «мы больше не считаем "высшим из благ" приобретение максимального количества вещественных благ и получаемое при их помощи наслаждение». Прогресс нравов и расцвет двух упомянутых неэгоистических мотивов проявляются, согласно автору, в расцвете частной благотворительности. А если человек настолько альтруистичен в потреблении, что делится со своими ближними, то, видимо, в производстве он тоже не руководствуется чисто эгоистическими мотивами. В доказательство этого тезиса Книс приводит такой трогательный довод: в наши дни фабрикант платит рабочим минимальную заработную плату не по своей воле, а «только под давлением конкуренции». Приводимый им пример, очевидно, опровергает его же собственную систему: ведь если капиталист независимо от своих высоких моральных качеств вынужден совершать аморальные поступки, значит, его хозяйственная деятельность определяется в первую очередь не характером, будь он эгоистический или альтруистический, а объективными законами конкуренции.

Представители исторической школы обращали внимание не только на мотивационные, но и на когнитивные характеристики экономического человека. Так, известный ирландский исследователь Клифф Лесли, представлявший английскую историческую школу, подвергал сомнению возможность свободного перелива капитала между отраслями в поисках максимальной прибыли, так как, по его мнению, банкиры и торговцы не могут точно вычислить нормы прибыли даже для своих собственных отраслей. По этой же причине выводы политической экономии, как писал Лесли, не подходят для быстро меняющихся обществ, где людям трудно производить соответствующие расчеты.

Таким образом, модель экономического субъекта исторической школы существенно отличается от экономического человека классической школы. Если экономический человек – хозяин своих намерений и действий, то человек исторической школы представляет собой пассивное существо, подверженное внешним влияниям и движимое вперемежку эгоистическими и альтруистическими побуждениями. Такая множественность мотивов, очевидно, не оставляла места для действия объективных экономических законов (не решаясь спорить со Смитом, Книс и Гильдебранд отдавали им во власть лишь Англию XVIII в.), а значит, и для науки политической экономии. Именно поэтому К. Маркс окрестил труды исторической школы «могилой политической экономии». Действительно, излюбленным жанром исторической школы был не теоретический трактат, а книга по истории экономической школы с изложением преимуществ многостороннего исторического метода над односторонним классическим и с иллюстрациями из области истории хозяйства.

К. Книс пишет, что все экономические явления и законы «национальной экономии» порождены комбинацией двух факторов: реального (материальная внешняя среда) и личного (внутренняя духовная жизнь человека). Хозяйственная деятельность является органической частью общественной жизни, ограничена законами и моралью. Политическая же экономия может осмыслить лишь воздействие реального фактора, потому ее выводы носят лишь относительный характер.

Но, резко сужая допустимую область анализа экономической теории, историческая школа одновременно привлекла внимание проблемам так называемой экономической этики – соотношения эгоистических интересов и «чувства общности и справедливости», без которых действительно невозможно представить себе цивилизованного рыночного хозяйства. Эта проблематика, от которой отмахнулась английская классическая школа, занимает важное место в современной экономической науке.

Вместе с тем, подвергая критике подход классической школы, представители исторической школы так и не смогли выдвинуть какого-либо альтернативного объяснения экономических явлений. Появились и попытки соединить экономическую теорию, идущую от классиков, с эволюционно-критическим подходом исторической школы. Попытки такого синтеза заметны, в частности, в трудах видного немецкого экономиста, одного из основателей так называемой социально-правовой школы А. Вагнера. Его «Учебник политической экономии» открывали подразделом, озаглавленным «Экономическая природа человек». Автор подчеркивает, что главное свойство этой природы – наличие потребностей, т.е. «ощущения нехватки благ и стремления его устранить».

Потребности Вагнер делит на две группы: потребности первого порядка, удовлетворения которых требует инстинкт самосохранения, и прочие потребности, удовлетворение которых обусловлено мотивом собственного интереса. Здесь мы видим попытку ограничить сферу господства собственного интереса, предпринятую явно под влиянием исторической школы.

Согласно Вагнеру, экономической деятельностью людей управляют и эгоистические мотивы: желание выгоды и боязнь нужды, надежда на одобрение и боязнь наказания (особенно у невольников), чувство чести и страх позора (особенно у цеховых ремесленников), стремление к деятельности как таковой и опасение последствий праздности, и один неэгоистический: чувство долга и страх перед угрызениями совести.

Антропоцентристский подход Вагнера к проблемам политической экономии, как известно, подверг критике К. Маркс. Однако его критика гораздо больше говорит о позиции самого Маркса, к которой здесь самое время перейти.

Концепция человека в «Капитале» Карла Маркса

О проблеме человека в произведениях К. Маркса и, в частности, в « Капитале» существует огромная литература. Данная область разрабатывается преимущественно исследователями, которых в первую очередь привлекает проблематика отчуждения, рассмотренная в философском по преимуществу разделе о товарном фетишизме. Составить себе полное представление о модели человека Маркса-экономиста без знакомства с концепцией человека Маркса-философа вряд ли возможно. Для методологии экономической теории Маркса характерны ярко выраженные методологический коллективизм и функционализм: такие собирательные понятия, как «человечество», «капитал», «пролетариат», фигурируют в произведениях Маркса в качестве самостоятельных, наделенных волей и сознанием субъектов, которые при этом выполняют определенную функцию как в исторически сложившейся общественной системе, так и в процессе исторического развития. Причина в том, что объективные условия капиталистического общества ставят человека в настолько жесткие рамки, что его выбор оказывается однозначно детерминированным, а личные предпочтения просто не имеют возможности проявиться. Эти объективные условия задаются рабочему стоимостью его рабочей силы, а капиталисту – его стремлением к максимальной прибыли.

Как пишет Маркс, «главные агенты самого этого способа производства, капиталист и наемный рабочий как таковые, сами являются лишь воплощениями, персонификациями капитала и наемного труда; это определенные общественные характеры, которые накладывает на индивидуумов общественный процесс производства».

Ограничимся анализом в «Капитале» основного хозяйствующего субъекта буржуазного общества – капиталиста. Цель его, по Марксу, в точности совпадает с объективной целью капитала, т. е. с его ростом. Поэтому, как и Рикардо, Маркс не испытывает необходимости рассматривать фигуру капиталиста отдельно от капитала. Для того чтобы добиться этой цели, сознание капиталистов вовсе не должно быть непогрешимым. Напротив, их представления о капиталистической экономике противоречивы и во многом прямо противоположны действительному положению дел. «В головах агентов капиталистического производства и обращения должны получаться такие представления о законах производства, которые совершенно отклоняются от этих законов и суть лишь выражение в сознании движения, каким оно кажется. Представления купца, биржевого спекулянта, банкира неизбежно оказываются совершенно извращенными». Причиной этого является тот факт, что сущностные категории капиталистической системы хозяйства (стоимость, стоимость рабочей силы, прибавочная стоимость) на поверхности явлений, облеченные в денежную «вуаль», предстают только в превращенных формах – цены, заработной платы, прибыли. Однако для практической деятельности таких поверхностных представлений, с точки зрения Маркса, вполне достаточно. Более того, ложное сознание участников производства в свою очередь способствует воспроизводству экономических отношений капитализма.

Как известно, Маркс строит свою теоретическую систему путем восхождения от абстрактного к конкретному, последовательно поднимаясь от уровня к уровню. Это совместное восхождение совершают и неразрывно связанные категории «капитал» и «капиталист», а значит, мотивация и содержание сознания последнего. Попробуем проследить за некоторыми этапами этого восхождения.

Первый уровень соответствует четвертой главе первого тома («Превращение денег в капитал»). Здесь впервые на сцене появляется фигура капиталиста – как олицетворенный, одаренный волей и сознанием капитал. Напомним, что капитал на данной ступени анализа представляется еще крайне абстрактно: как неизвестным образом самовозрастающая стоимость. Абстракцией является здесь и понятие «капиталист»: «поскольку растущее присвоение абстрактного богатства является единственным движущим мотивом его операции, постольку – и лишь постольку – он функционирует как капиталист.

Второй уровень абстракции соответствует третьему отделу первого тома «Капитала»; на этом уровне раскрывается тайна производства абсолютной прибавочной стоимости. Капиталист здесь предстает как эксплуататор наемного труда, как классовый индивид, противостоящий другому классовому индивиду – наемному рабочему. На этом уровне объективная функция капитала и субъективная цель капиталиста сводятся к извлечению прибавочной стоимости путем эксплуатации рабочей силы.

Другие грани образа капиталиста исследуются в четвертом отделе, посвященном производству относительной прибавочной стоимости. Здесь функции капиталиста соотносятся с общественным разделением труда и ростом его производительности. Управление рабочей силой и технологическими процессами является при данном способе производства одной из функций капитала, а значит, и капиталиста. На более конкретном уровне находится анализ добавочной (избыточной) прибавочной стоимости. Это один из многих в «Капитале» примеров того, как более конкретная мотивация, приближающаяся к условиям реальной конкуренции, вторгается на более абстрактный уровень анализа.

В целом на уровне первого тома «Капитала» мотивация капиталиста определяется производством прибавочной стоимости. Здесь ярко проявляются функционализм и принципиальный отказ Маркса от интенционального объяснения экономических явлений. Дело в том, что на данном уровне абстракции анализируются только категории «сущностного ряда» (у Маркса к ним относятся категории, фиксирующие чисто трудовую природу стоимости: абстрактный труд, стоимость, прибавочная стоимость, переменный капитал и т.д.). Эти категории, согласно Марксу, недоступны обыденному фетишизированному сознанию агентов производства, которое не может прорваться сквозь скрывающую суть явлений товарно-денежную вуаль. Поэтому сознательно стремиться к росту прибавочной стоимости капиталист не может.

Следующая важная стадия конкретизации образа капиталиста в «Капитале» Маркса относится к третьему тому, где одна за другой вводятся категории «поверхностного» ряда: прибыль, издержки, средняя прибыль, процент, рента. Больше значение имеет отдел о проценте и предпринимательском доходе, где можно выделить абстракции капиталиста-собственника и функционирующего капиталиста.

Различие между ними – это различие между пассивным и активным капиталистом, между более абстрактной мотивацией собственника капитала и более конкретной мотивацией функционирующего капиталиста-управляющего.

Конкретизируется и описание информации, доступной капиталистам. В нее входит, например, представление о величине средней прибыли и компенсациях для отраслей с низким органическим строением капитала.

Однако в целом иерархическая система все более конкретных образов капиталиста так и не доходит до самой поверхности, поскольку специальное учение о конкуренции, ссылки на которое часто встречаются в тексте «Капитала», Марксом так и не было создано. Надо сказать, что сама возможность строгого логического согласования абстрактной теории стоимости и капитала с фактами конкурентного процесса, абстрактной логики капиталиста как классового индивида с поведением предпринимателя, находящегося в конкурентной среде, вызывает большие сомнения.

Модель человека в маржиналистской революции

Начало 70-х гг. XIX в. в истории мировой экономической мысли ознаменовалось так называемой маржиналистской революцией. В этом тезисе есть большая доля условности: основные положения теории предельной полезности были сформулированы Г. Госсеном еще в надолго всеми забытой работе 1844 г., а начало массированного проникновения маржиналистских идей в экономическую литературу следует отнести только к середине 1880-х гг. По-разному протекала маржиналистская революция в различных странах. Но факт остается фактом: публикации в 1871 г. «Теории политической экономии» У. С. Джевонса и «Оснований политической экономии»К. Менгера, а в 1874 г. «Элементов чистой политической экономии» Л. Вальраса действительно заложили новые основы западной экономической теории.

Прежде чем рассмотреть модель человека, лежавшую в основе маржиналистской революции, мы, как и в случае с английской классической школой, исследуем ее корни в философской и экономической литературе прошлого.

Идейные предшественники маржинализма: Иеремия Бентам

Основоположник английского утилитаризма И. Бентам не был, строго говоря, экономистом, хотя и оказал большое влияние на экономистов, входивших в руководимый им кружок «философских радикалов»: Д. Рикардо, Дж. Милля и др., а его экономические произведения занимают три объемистых тома. Имя этого автора, как правило, редко фигурирует в курсах истории экономической мысли, хотя присутствует во всех учебниках истории философии. Но его этика содержит рекомендации по переустройству общества, основанные на своеобразной трактовке человеческой природы, которая сыграла важную роль в маржиналистской революции. Амбиции Бентама в области общественных наук были чрезвычайно обширны: он хотел, подобно Ньютону в физике, отрыть универсальные силы, управляющие всем человеческим поведением, дать способы их измерения и в конечном счете осуществить программу реформ, которые бы сделали человека и общество лучше.

Целью всякого человеческого действия и «предметом каждой мысли любого чувствующего и мыслящего существа» Бентам провозгласил»благосостояние (well-being) в той или иной форме», и, следовательно, единственной универсальной общественной наукой, по его мысли, должна стать эвдемоника – наука или искусство достижения благосостояния.

Благосостояние трактовалось им в последовательно гедонистсом духе: «Природа отдала человечество во власть двум суверенным повелителям: страданию и наслаждению. Они одни указывает нам, что мы должны делать, и определяют, что мы сделаем». Страдания и наслаждения, естественно, не ограничивается сферой чисто экономических интересов: так, любовь (силу которой Бентам сопоставлял с силой пара в физике) вполне способна превзойти денежный интерес. Бентам признает и альтруистические мотивы, но не верил в их искренность и предполагал, что за ними кроются те же эгоистические удовольствия, например от хорошей репутации, которой пользуется альтруист в обществе, и т. д.. В частности, Бентам полагал, что эгоистическая мотивация не проходит через стадию осознания человеком своих целей потому, что человеку неприятно заниматься самокопанием – это обнажает его эгоистические, не одобряемые обществом мотивы.

Прошедший с детства утилитаристское воспитание и позднее в значительной мере преодолевший его влияние Дж. С. Милль отмечал, что узкий бентамовский взгляд на природу человека игнорирует такие мотивы, как стремление к совершенству и одобрению со стороны других людей, чувство чести и собственного достоинства, любовь к прекрасному, любовь к порядку и согласованности всех вещей, стремление к власти, стремление к действию как таковому и противоположное ему стремление к праздности.

Но безусловная оригинальность Бентама в том, что касается модели человека, проявилась в области не мотивации, а когнитивного компонента. Бентам исходил из того, что наслаждения и страдания поддаются количественному измерению и соизмерению: «Кто не станет подсчитывать, когда речь идет о таких важных материях, как страдания и наслаждения? Люди считают, одни менее, другие более точно, но считают все», причем «из всех страстей наиболее подвержена расчетам та... что соответствует мотиву денежного интереса».

Наслаждения и страдания, согласно Бентаму, являются своего рода векторными величинами. Основными компонентами этих векторов он считает: 1) интенсивность, 2) продолжительность, 3) вероятность (если речь идет о будущем), 4) доступность (пространственная), 5) плодотворность (связь данного удовольствия с другими), 6) чистота (отсутствие элементов обратного знака, например, удовольствие, сопряженное со страданием, чистым не является), 7) охват (количество людей, затронутых данным чувством, – здесь проявляется допустимость альтруизма, о которой мы упоминали выше, – для Бентама и других мыслителей Просвещения счастье каждого не было четко отделено от счастья всех). Разумеется, сейчас же возникает проблема, какой единицей следует измерять интенсивность наслаждений и страданий (все другие компоненты имеют естественные единицы измерения). Однозначного ответа Бентам не дает. С одной стороны, у него можно найти высказывания в пользу того, что измерителем может служить минимальное единичное ощущение – в этом можно уловить предвосхищение предельной полезности. С другой стороны, Бентам указывает, что величина удовольствий, покупаемых человеком, пропорциональна уплачиваемым за них деньгам, а это очень напоминает будущий подход Маршалла.

Важнейшими компонентами считаются первые два. Соответственно благосостояние, как предполагает автор, может измеряться следующим образом: берется сумма интенсивностей всех удовольствий за данный период времени, умноженных на их продолжительность, и из нее вычитается общее количество страданий (рассчитанное по аналогичной формуле), испытанных за тот же период. Подсчет этот ведется ля того, чтобы достичь наибольшей величины общественного блага: «максимального счастья для максимального числа людей» формулировка, впервые употребленная Ф. Хатчесоном). Бентам как и Смит) исходит из того, что интересы общества – не более чем сумма интересов граждан. Поэтому, если возникает конфликт интересов разных общественных групп, необходимо решить дело в пользу тех, у кого потенциальное количество благосостояния в случае удовлетворения их интересов будет больше, а если эти количества равны, следует предпочесть более многочисленную группу. В отличие от Смита Бентам не доверяет согласование индивидуальных «стремлений к благосостоянию» рынку и конкуренции. Он считает это прерогативой законодательства, которое должно награждать тех, кто способствует общественному благу, и наказывать тех, кто ему мешает.

Перечислим основные черты концепции человеческой природы Бентама в сопоставлении с концепцией экономического человека его современников – представителей английской классической школы. Во-первых, большая глубина абстракции. Благодаря этому модель Бентама универсальна: она годится не только для экономической сферы, но и для всех остальных областей человеческой деятельности (Бентам считал политэкономию частной отраслью эвдемоники). Модель эта настолько абстрактна, что не делает различия между представителями различных классов.

Во-вторых, в сфере мотивации – это гедонизм, т.е. последовательное сведение всех мотивов человека к достижению удовольствий и избежанию огорчений. Необходимым следствием гедонизма является пассивно-потребительская ориентация – Бентам подчеркивает, что всякая реальность интересует человека лишь тогда, когда ее можно с пользой для себя употребить. Бентамовкий человек нацелен на немедленное потребление (будущие удовольствия входят в рассмотрение с меньшими весами, чем настоящие), а вся сфера производства и капиталовложений, находящаяся в центре внимания Смита и требующая активной деятельности, его интересует очень мало. «Стремление к труду, – пишет Бентам, – не может существовать само по себе, это псевдоним стремления к богатству, сам же труд может вызывать лишь отвращение».

В-третьих, в сфере интеллекта – счетный рационализм. Бентам в принципе исходит из того, что каждый человек в состоянии производить все те арифметические действия, которые нужны для получения максимума счастья, хотя признает, что такого рода подсчет «недоступен прямому наблюдению». Возможность ошибки не исключается, но приписывается либо недостаточной способности людей к арифметике, либо их злой воле (в случае, если человек пристрастно оценивает счастье других людей), либо, наконец, простым предрассудкам. Начисто игнорирует Бентам влияние на принятие решений каких-либо эмоций.

У классиков, напомним, речь идет о способности индивида понимать свой интерес лучше кого-либо другого, т.е. имеется в виду обычная посылка «своя рубашка ближе к телу», без всякой метафизики и математики. К умственным способностям экономического человека не предъявляется никаких особых требований. Те же ситуации, когда люди действуют недостаточно рационально (с точки зрения объективного наблюдателя), классики склонны объяснить не столько их глупостью, сколько влиянием неденежных целей, в том числе и связанных с эмоциями.

Столь большое внимание, которое нам пришлось уделить различию концепций человека у классиков и Бентама, на наш взгляд, заслуженно. Некоторые авторы считают эти концепции сходящимися к единой модели экономического субъекта. Так, У. К. Митчелл в своем глубоком и содержательном курсе лекций о типах экономической теории отмечает, что «Бентам выразил наиболее ясно концепцию человеческой природы, преобладающую среди его современников (а их было два-три поколения). Он помог экономистам понять, о чем они говорят». Современный швейцарский экономист П. Ульрих прибегает к такому сравнению: «Жизненный путь Homo oeconomicus начался поколение спустя после Смита. Он произошел от бракосочетания классической политической экономии с утилитаризмом. Родовспомогателем был Д. Рикардо». Поэтому мы считаем нужным выделить принципиальные различия моделей человека у классиков и у Бентама, которые наиболее ярко проявились позднее, в ходе маржиналистской революции.

Идейные предшественники маржинализма: Герман Генрих Госсен

Теория Бентама, видимо, оказала влияние на немецкого ученого Г. Госсена, который в своей книге «Выведение законов человеческого общения и вытекающие из них правила человеческого введения» (1854 г.) в наибольшей степени предвосхитил основные идеи маржинализма. В отличие от Бентама, не связывавшего напрямую свою утилитаристскую этику с экономической наукой, Госсен вполне осознанно применяет модель человека, максимизирующего полезность, к решению проблемы ценности в экономической теории.

Госсена можно охарактеризовать как наиболее яркого приверженца антропологического обоснования экономического человека, движимого собственным интересом, и «универсалиста», распространяющего принцип максимизации на все человеческое поведение. (В этом смысле Госсена можно назвать предшественником Уикстида, Роббинса и современного экономического империализма). Стремление к максимизации удовольствий Госсен считает целью жизни всех людей без исключения, соответствующей конечном счете Божьей воле. Доказательством последнего является сама сила данного стремления, с которым не могут справиться никакие правила морали. При этом максимизируется сумма удовольствий за всю жизнь. Впрочем, даже аскет, верящий в загробную жизнь и ограничивающий себя в удовольствиях в земной жизни, по сути дела включает в свою целевую функцию наслаждения, которые он получит после смерти. Моралистам, верящим, что бесконтрольный эгоизм может разрушить человеческое общество, экономическая наука, по мнению Госсена, должна противопоставить доказательство того, что эгоизм человеческого рода является законом природы и божественным принципом, обеспечивающим благосостояние всего человечества, Госсен красноречиво раскрывает теологический смысл, скрытый у Смита в понятии «невидимой руки».

После патетических деклараций Госсен переходит к научному анализу человеческих наслаждений и формулирует принципы, которым они подчиняются. Это закон убывания наслаждения по мере его продолжения или повторения, названный позднее Визером первым законом Госсена; вытекающее из него наличие оптимального уровня наслаждения (если бы наслаждение не убывало, а росло, оптимального уровня не существовало бы); равенство «последних атомов» каждого из наслаждений в том случае, если время, которое человек может им посвятить, ограниченно (тезис, названный Лексисом вторым законом Госсена). Интересно, что свои законы Госсен формулирует вначале для «высших наслаждений», используя как пример наслаждение от произведений искусства, и лишь затем распространяет их действие и на «материальные» наслаждения. Это не мешает ему, однако, применить их к решению проблемы экономической ценности. Подключив к закону убывающих наслаждений принцип нарастающих тягот труда и определив ценность блага как разность между первыми и вторыми, Госсен выводит закон убывания ценности каждой следующей единицы блага для индивидуального производителя-потребителя. (Анализ равновесия потребителя на основе равенства предельного наслаждения и предельных тягот труда полностью предвосхищает аналогичный анализ Джевонса). Менее развита у Госсена теория меновой ценности, во многом потому, что он исходил из соизмеримости наслаждений, получаемых от одного и того же блага разными людьми. Но в целом его книга содержит основное ядро и многие математические инструменты теории предельной полезности (за исключением дифференциального исчисления). Заложенная в основу теории Госсена модель максимизатора наслаждений, которую он считал «санкционированной на небесах», полностью соответствует маржиналистской модели человека, к разбору которой мы приступаем.

Рациональный максимизатор – маржиналистский человек

Несмотря на существенные различия в теориях основоположников маржинализма, их подходу к экономическим проблемам были свойственны важные общие черты. Маржиналисты рассматривали анализируемую ими экономическую ситуацию как устойчивое (равновесное ) состояние. Устойчивость этого состояния обусловлена тем, что оно является оптимальным для всех участников, не заинтересованных, следовательно, в его изменении. Носителями оптимальности придерживающиеся принципа методологического индивидуализма маржиналисты считали отдельных индивидов – хозяйственных субъектов. Отсюда вытекает фундаментальное значение, которое в маржиналистской теории имеет принцип максимизации хозяйственным субъектом своей целевой функции – полезности или прибыли.

Центральное место в маржиналистской экономической теории снимала проблема ценности хозяйственных благ, ключ к которой маржиналисты искали не со стороны предложения, через издержки, как это делала классическая школа, а со стороны спроса, через отношение человека к вещи, проявляющееся в области личного потребления и обмена. Таким образом, в основе экономической теории маржиналистов неизбежно должна была лежать та или иная модель рационального, максимизирующего полезность потребителя. При этом важно подчеркнуть, что появление новой модели человека у маржиналистов было зафиксировано в первую очередь их критиками. Лишь Джевонс сформулировал эксплицитную модель человека, опирающуюся на психологические и физиологические основы. Выяснилось, что для этих целей идеально подходит хорошо нам знакомая модель И. Бентама. Однако в концепцию человеческой природы Бентама Джевонс внес некоторые существенные дополнения. Прежде всего он избавился от седьмого компонента удовольствий и страданий – количества охваченных этими чувствами людей. Таким образом из модели Бентама удалялось ее этическое содержание, неуместное в экономической теории со времен Адама Смита. Ради простоты Джевонс исключил из рассмотрения также пятый и шестой компоненты: плодотворность и чистоту.

Целью хозяйственной деятельности для каждого из ее участников у маржиналистов остается получение максимальных наслаждений или наибольшее удовлетворение потребностей. Однако сам характер потребностей конкретизируется в соответствии с законом убывающей предельной полезности (первый закон Госсена).

Этот фундаментальный факт маржиналисты считали очевидным свойством человеческой природы, а Джевонс, отстаивая его, ссылался и на результаты психологических экспериментов. При этом в отличие от универсалиста Госсена Джевонс выводил высшие духовные и моральные чувства за пределы экономической теории, применяя закон насыщения лишь к низшим, материальным потребностям. Такой же позиции придерживался и Вальрас. Максимизацию полезности маржиналистский человек осуществляет не только в рамках удовлетворения данной потребности, но и выбирая между удовлетворением различных потребностей (второй закон Госсена).

Применение законов Госсена и принципа максимизации полезности позволило маржиналистам (Джевонсу и Вальрасу) применить к экономической теории математический аппарат. Поскольку полезная отдача от каждой следующей единицы блага падает, а неприятности, связанные с ее добыванием, возрастают, неизбежно должна наступить точка равновесия, когда дальнейшее приращение благ даст не прирост чистых удовольствий, а их сокращение. Такая ситуация прекрасно может быть описана в терминах оптимизационной задачи.

Равенство цены предельным издержкам при максимизации прибыли и пропорциональность предельных полезностей благ их ценам при максимизации полезности эквивалентны необходимому условию максимизации – равенству нулю первой производной соответствующей целевой функции. Влияние математического инструментария на формулировки теории предельной полезности у Джевонса и особенно у Вальраса очевидно и было признано ими самими. «Моя теория экономики чисто математическая. Экономическая теория должна быть математической, поскольку она имеет дело с количествами». Вальрас пришел к своему понятию «редкость», тождественному тому, что мы называем предельной полезностью, как к математическому решению проблемы взаимозависимости рынков, над которой бился до этого 12 лет.

Таким образом, маржиналистский человек является законным наследником бентамовского гедониста, но в отличие от него вооружен максимизационным арсеналом.

Однако применение к теории ценности дифференциального исчисления требует выполнения некоторых математических условий. Единственность точки равновесия, т.е. единственное значение аргумента, при котором функция полезности достигает максимума, возможна, только если эта функция нелинейна. Кроме того, необходимо, чтобы исследователь принял некоторые дополнительные технические допущения. Во-первых, оцениваемое благо должно быть бесконечно делимым, или, что то же самое, функция полезности должна быть непрерывной, а не дискретной. Во-вторых, эта функция должна быть дифференцируемой, т.е. иметь касательную в каждой точке, и, в-третьих, выпуклой, для того чтобы производная в каждой точке была конечной. Как справедливо отметил Дж. М. Кейнс, теория маржиналистов является здесь «математическим приложением гедонистической арифметики Бентама».

Все три дополнительных условия вводятся для удобства вычисления и сужают круг явлений, объясняемых маржиналистской теорией. А свойство бесконечной делимости настолько не характерно для большинства благ, что Джевонсу и Маршаллу приходится делать оговорку, согласно которой функция полезности и вообще их экономическая теория относятся скорее не к одному субъекту, а к большой их совокупности, например,
к жителям Ливерпуля или Манчестера, хотя для совокупности потребителей субъективные оценки и предпочтения с учетом проблемы их соизмеримости теряют смысл.

Маржиналистский подход предполагает чрезвычайно абстрактный взгляд на экономического субъекта. Углубление абстрактности идет по двум линиям: субъект становится проще с точки фения мотивации (отсекаются все его характеристики, кроме наслаждений и страданий, связанных с определенными благами, в том числе, естественно, классовая и национальная определенность; предполагается стабильность системы индивидуальных предпочтений и ее независимость от внешних воздействий) и рациональнее (он должен быть способен всегда достигать оптимума, иначе его состояние, а значит, и состояние всей экономики, не будет равновесным).

Особенно сильно отразился равновесный подход и соответствующий математический инструментарий на информационных и интеллектуальных характеристиках экономического субъекта.

Предпосылка равновесного, оптимального состояния как результата человеческого выбора подразумевает, что субъект должен располагать точным знанием хотя бы о всех доступных ему альтернативах. В случае же расширения теории до системы общего равновесия (Вальрас) необходима и более обширная информация о состоянии всей экономики в целом, которую Вальрас вводит через предпосылку всеобщего аукциона, где происходит «нащупывание» (tatonnement) правильных пропорций обмена.

Это знание не обязательно должно выражаться в каких-то конкретных числах, характеризующих полезность разных альтернатив. Джевонс подчеркивает, что он «не настаивает на том, что человеческий ум может аккуратно измерять, складывать и вычитать ощущения, чтобы выяснить их точное соотношение».

Единственный способ выяснить, какое ощущение человека больше, а какое меньше, состоит в том, чтобы понаблюдать за его реальным выбором (подход Джевонса предвосхищает здесь теорию выявленных предпочтений Самуэльсона). Тем более не может быть и речи о сравнении ощущений разных людей. Однако так или иначе, сознательно или подсознательно упомянутое знание должно присутствовать.

Статический характер маржиналистского равновесного анализа выражается в том, что в нем, как правило, не рассматриваются процессы, происходящие в реальном времени. Любые изменения описываются с помощью сравнительно-статического анализа. Будущее, его неопределенность, процесс получения информации экономическим субъектом не существуют как реальные феномены. Но для принятия оптимального решения необходим точный прогноз того, чем закончится любой из возможных вариантов поведения. Таким образом, в свойства маржиналистского экономического субъекта попадает и «совершенное предвидение». Из той же «вневременности» вытекает и предпосылка мгновенной реакции на изменения внешних параметров: любое изменение условий равновесия в маржиналистской теории происходит дискретно, как переключение телевизионных программ, без длящегося в реальном времени процесса адаптации.

Очевидно, что в целом изложенная выше имплицитная маржиналистская модель человека является достаточно сильной абстракцией реального человеческого поведения. Однако далеко не все маржиналисты, кроме Вальраса и особенно Парето, осознавали это, прибегая к «антропологическому» обоснованию своих теорий. Вальрас посвятил комплексному анализу человека и его связи с обществом свою последнюю неоконченную работу, в которой доказывается гармоничная взаимозависимость человека как физиологическо-экономического существа, главным свойством которого являются склонность к разделению труда и связанный с ней личный интерес, и человека как психологически-морального существа, главным для которого являются чувство симпатии, эстетическое чувство, разум, понимание, совесть и свобода. Вальрас доказывает, что, только будучи моральной личностью, человек способен к разделению труда, и только будучи способен к разделению труда, он обладает свободной волей, приобретает власть над собой и становится моральной личностью. Что же касается чистой и прикладной экономической теории, то их предмет он ограничивает деятельностью человека как физиолого-экономического существа, достигающего своих удовольствий посредством разделения труда и обмена. Таким образом, Вальрас явно придерживался методологического обоснования экономического человека как необходимой абстракции при исследовании низшей, физиологической составляющей человека.

Австрийская школа

Теория К. Менгера и вытекающие из нее традиции австрийской школы обладают большим своеобразием в рамках маржиналистской теории.

Ее главной характерной особенностью является последовательный монистический субъективизм. Все категории экономической науки австрийцы в отличие от представителей других направлений маржинализма стремятся вывести только из отношения индивида к вещи, его предпочтений, ожиданий, познаний. Как настойчиво, раз за разом подчеркивает К. Менгер, любые блага сами по себе, с точки зрения экономиста, лишены каких-либо объективных свойств, и прежде всего объективной ценности. Ценность придает им лишь соответствующее отношение того или иного субъекта.

Согласно теориям австрийской школы, в определении ценности благ в конечном счете не участвуют факторы, связанные с их предложением и производством. Австрийцы переосмыслили категорию издержек, трактуя их как упущенную пользу, которую производительные блага могли бы принести, если бы были употреблены не так, как на самом деле, а следующим по эффективности способом.

При этом Менгер в отличие от Джевонса не связывает напрямую свою теорию ценности с гедонистическим толкованием природы человека и вообще предпочитает не использовать термины «полезность» и «максимизация полезности». У него речь идет лишь о сравнительной важности потребностей и о наилучшем удовлетворении их «возможно меньшим количеством благ». Менгер, как и Милль, предпочитает методологическое обоснование аксиомы собственного интереса как абстракции («идеального типа»), необходимой для научного познания. (Но в отличие от Милля Менгер не видит разницы между абстракциями естественных и общественных наук).

Пожалуй, впервые в истории экономической мысли Менгер уделил первоочередное внимание когнитивным компонентам модели человека. Он отметил, что для строгой экономической теории аксиомы собственного интереса недостаточно: необходима также предпосылка «всезнания» и «непогрешимости суждения». При этом в действительности экономический субъект не гарантирован от ошибок – он может неверно оценить как свои будущие потребности, так и средства их удовлетворения. Более того, Менгер не только признает их существование, но и в отличие от других маржиналистов использует этот факт в своей теории. Так, ошибочные оценки того или иного блага не отбрасываются рынком, а играют свою роль наравне с более правильными оценками в определении цены блага. Описывая происхождение денег как общественного института, Менгер подчеркивает, что оно явилось следствием непреднамеренных и неосознанных действий экономических субъектов (этот вариант «невидимой руки», создающей целесообразные общественные институты, был позднее взят на вооружение Ф. Хайеком).

В целом степень рациональности, требуемая от хозяйственного субъекта, находится в теориях австрийцев на порядок ниже, чем в моделях Джевонса и Вальраса.

Следующая отличительная черта австрийской школы – последовательный методологический индивидуализм. Все экономические проблемы, в том числе и те, которые мы в настоящее время относим к макроэкономическим, австрийцы рассматривали и решали на микроуровне, на уровне индивида. В полемике с представителями исторической школы Менгер подчеркивал, что народное хозяйство нельзя трактовать как большое индивидуальное хозяйство – это результат функционирования бесчисленных индивидуальных хозяйств. Позднее это привело последователей Менгера (в первую очередь Мизеса) к непризнанию специфических макроэкономических явлений, не сводимых к равнодействующей индивидуальных предпочтений и решений. Строгий методологический индивидуализм проявляется, в частности, и в другой особенности австрийской школы, а именно в том, что австрийцы не употребляют не только математических методов исследования, но даже геометрических иллюстраций своих теоретических положений (как Джевонс и Маршалл). Конечно, это можно объяснить и тем, что основоположники австрийской школы, получившие юридическое образование, просто не владели техникой математического анализа. Однако главная причина совершенно иная. Для того чтобы предположить существование непрерывных функций полезности, спроса, предложения, необходимо либо исходить из бесконечной делимости благ, либо относить соответствующие функции не к индивиду, а к большой группе людей. Первый путь для австрийцев неприемлем ввиду нереалистичности данной предпосылки, а второй означал бы отход от методологического индивидуализма.

Кроме того, математическая версия теории предельной полезности предполагает, что хозяйственный субъект безошибочно находит единственный оптимальный для себя вариант, а это противоречит упомянутым выше положениям австрийцев (прежде всего Менгера) о неопределенности и ошибках. Поэтому игнорирование австрийцами математического анализа позволяет им не только охватить своей теорией более широкий круг явлений, но и остаться в рамках несколько более реалистичной модели человеческого поведения.

Важную роль в австрийской теории занимает фактор времени. Меньше других маржиналистов австрийцы заслужили упрек в чисто статической точке зрения. Их теория обмена описывала не столько параметры равновесного состояния, сколько ведущий к нему рыночный процесс. Они не забывали подчеркивать, что ценностные суждения людей непосредственно зависят от того, на какой период времени они могут рассчитать удовлетворение своих потребностей (период предусмотрительности). Именно фактор времени и связанная с ним неопределенность приводят к ошибкам участников обмена и не дают установиться общему равновесию, присущему вневременной системе Вальраса, где все цены и количества благ определяются одновременно.

В заключение следует сказать, что при всех несомненных различиях линии Менгера и линии Джевонса–Вальраса можно сделать один бесспорный вывод: в работах маржиналистов получила права гражданства новая модель человека – рационального максимизатора благосостояния. На первое место выходит здесь уже не собственный интерес, а экономическая рациональность. Но главным новшеством по сравнению с концепцией экономического человека классической школы здесь является даже не столько изменение характеристик экономического субъекта, сколько изменение места поведенческих предпосылок в экономическом анализе. В теоретических системах Смита и Рикардо концепция экономического человека являлась высказанным или невысказанным общим методологическим принципом исследования, что и зафиксировал Дж. С. Милль. В самом же экономическом анализе рыночного механизма данная предпосылка, по сути дела, активно не использовалась, оставаясь за кадром и не заслуживая самостоятельного изучения.

Совершенно иное положение занимает концепция экономического субъекта в теории предельной полезности. Свойства человека-оптимизатора имеют важнейшее значение в маржиналистской теории ценности, принявшей вид теории потребительского выбора. Концепция экономического субъекта становится здесь рабочей, операциональной, перерастая роль общей методологической предпосылки.

Попытка синтеза – Альфред Маршалл и кембриджская школа

Значительное усиление абстрактности экономического анализа в заботах маржиналистов, и в частности использование ими далекой от жизни модели рационального максимизатора, разумеется, не могло не вызвать протест представителей более конкретного набавления экономических исследований. Наиболее известен здесь тор о методе между главой немецкой исторической школы Г. Шмоллером и основателем австрийской школы предельной полезности К. Менгером, в котором стороны отстаивали соответственно превосходство индукции или дедукции в экономическом анализе.

Возражения вызывало и полемически заостренное отрицание Джевонсом и Менгером роли объективных факторов (издержек) в формировании ценности благ.

Маржиналистская революция нуждалась в закреплении завоеванных ею позиций, систематизации достижений и усвоении некоторых традиций конкурирующих парадигм.

Экономистом, который предпринял попытку синтезировать основные достижения классической школы, маржиналистов и исторической школы, стал основоположник неоклассического управления в экономической теории А. Маршалл.

Маршалл посвятил методологическим вопросам всю первую книгу, а также Приложения С и D своих «Принципов экономической науки». Поэтому применительно к Маршаллу исследователю предоставляется возможность сопоставить имплицитную и эксплицитную методологию экономического анализа.

Отвечая на притязания О. Конта, призывавшего к созданию единой социальной науки, Маршалл отмечал, что пороки узкой специализации не означают, что специализации не должно быть вовсе. Но при этом он энергично подчеркивал, что специализированная экономическая наука не только изучает богатство, но и «образует часть исследования человека». Маршалл делает установку не на абстрактную дедуктивную теорию, как Милль или первые маржиналисты, а на сочетание дедукции и индукции, теории и описания. Это стремление не могло не отразиться на маршалловской концепции экономического субъекта. Не только Маршалл, но и другие представители кембриджской школы (Г. Сиджуик, Дж. Н. Кейнс – отец Дж. М. Кейнса, А. Пигу) придерживались антропологического обоснования экономического человека, пытаясь доказать, что в экономической теории человек в общих чертах «ведет себя» так же, как и в жизни. Как известно, предметом политической экономии Маршалл считал «нормальную жизнедеятельность человеческого общества». И действительно, книга Маршалла наполнена меткими наблюдениями над особенностями реального «поверхностного» человеческого поведения, свойственными скорее трудам Смита или исторической школы, чем маржиналистов.

В области мотивации экономического поведения здесь можно отметить ограничение эгоизма: экономический человек, по словам Маршалла, не только «подвергает себя лишениям в бескорыстном стремлении обеспечить будущее своей семьи», ему свойственны и другие «альтруистические мотивы деятельности», которые настолько «распространены среди всех классов, что их наличие можно счесть общим правилом». Следовательно, «нравственные мотивы также входят в состав тех сил, какие экономист должен учитывать» – вывод, под которым подписались бы все представители исторической школы.

Описывая многообразие человеческих мотивов и потребностей, Маршалл называет в их числе стремление к разнообразию, жажду привлечь к себе внимание», потребности, удовлетворяемые той или иной деятельностью (спортом, путешествиями, научным и художественным творчеством, стремлением к признанию и совершенству). Однако в то же время он делает вывод, что экономическая теория должна главным образом заниматься мотивами, «которые наиболее сильно и устойчиво воздействуют на поведение человека в хозяйственной сфере его жизни». «Самым устойчивым стимулом к ведению хозяйственной деятельности служит желание получить за нее плату... Она может быть затем израсходована на эгоистичные или альтруистические, благородные или низменные цели, и здесь находит свое проявление многосторонность человеческой натуры. Однако побудительным мотивом выступает определенное количество денег». Деньгам у Маршалла принадлежит и роль реального измерителя интенсивности потребностей.

Таким образом, в отличие от других маржиналистов Маршалл предпочитает, чтобы экономическая теория имела дело не с первичными человеческими потребностями, а с их денежным выражением. Однако в своей книге он уделяет большое место описанию исторического, эволюционирующего характера потребностей человека и отмечает решающее влияние производства на развитие потребностей: «Каждый новый шаг вперед следует считать результатом того, что развитие новых видов деятельности порождает новые потребности, а не того, что новые потребности вызывают к жизни новые виды деятельности». В связи с этим Маршалл полемизирует с выводом Джевонса о том, что потребление составляет научную основу экономической науки.

Принимая в целом освященное традицией сведение труда к тягостным усилиям, необходимым для получения будущих удовольствий, Маршалл не может удержаться от такого примечания: «Когда человек здоров, его работа, даже выполняемая по найму, доставляет ему больше удовольствия, чем муки». (Правда, и у Джевонса кривая предельной полезности труда в самом начале идет вверх и лишь потом становится монотонно убывающей и принимает отрицательные значения). По поводу трудовой мотивации Маршалл отмечает, в частности, что «для полной отдачи в труде нужны три жизненно необходимые вещи: надежда, свобода и изменения».

Трактовка Маршаллом мотивов хозяйственной деятельности распространяется и на когнитивные аспекты человеческого поведения. Принцип непрерывности (natura nоn facit saltum) проявляется здесь в том, что «существует постепенный переход от действий "финансового дельца", основанных на обдуманных, дальновидных расчетах и осуществляемых решительно и искусно, к действиям заурядных людей, не обладающих ни способностью, ни волей к практичному ведению своих дел». Маршалл напоминает, что «в обыденной жизни люди заблаговременно не высчитывают результаты каждого своего действия», и, следовательно, так должна их трактовать и экономическая наука. Чрезвычайно большую роль Маршалл отводит здесь привычке: «Действие диктуется преимущественно привычкой, особенно когда дело касается экономического поведения». В Приложении А к «Принципам» Маршалл развертывает перед читателем историческую панораму возникновения современной промышленности и предпринимательства, показывая ее именно через развитие человеческих качеств: независимости, веры в свои силы, способности к быстрым и продуманным решениям, к прогнозированию будущего.

Число примеров можно без труда умножить – автор действительно стремится отразить в своей работе «человека из плоти и крови». Но этот «реализм» сочетается с постепенно выстраиваемым автором зданием маржиналистских законов, для формулировки которых, как было сказано выше, необходима модель рационального максимизатора, соизмеряющего стремление к удовольствиям, от которого зависит размер спроса, и необходимые для их достижения тяготы (они регулируют размер предложения). Равенство по силе этих двух мотивов (достижения удовольствий и избежания тягот) определяет ключевую для маршаллианской теории ситуацию частичного равновесия, равновесия на микроуровне.

Правда, следует отметить, что Маршалл-психолог и Маршалл-практик часто брали верх над Маршаллом-теоретиком: в книге не слишком активно используются закон убывающей полезности и другие поведенческие гипотезы маржиналистской теории, за исключением главы о потребительском излишке (книга III, глава VI), где Маршалл приходил на основе маржиналистской модели к важным практическим выводам.

Для того чтобы разрешить противоречие между эмпирией и теорией, Маршалл вводит специальное понятие «нормальная деятельность», которая, с одной стороны, существует реально, а с другой – достаточно рациональна и устойчива, чтобы послужить основой для выведения экономических закономерностей. «Нормальное действие» в определении Маршалла – это «ожидаемый при определенных условиях образ действий членов какой-либо профессиональной группы». Подобное тавтологическое по характеру определение означает по сути лишь то, что нормальное поведение тождественно закономерному. Это признает и сам автор, но дать содержательное определение нормального действия ему не удается. При этом он отметает как излишне абстрактную точку зрения, согласно которой «только те экономические результаты являются нормальными, какие порождены неограниченным функционированием свободной конкуренции».Такова была, напомним, точка зрения Дж. С. Милля. ошибочно, как отмечает Маршалл, и толкование нормальной деятельности как нравственно правильной (историческая школа).

Маршалл неоднократно подчеркивает относительность понятия нормального действия: «Нормальная готовность к сбережениям, нормальная готовность приложить определенные усилия в целях получения известного денежного вознаграждения, или нормальное стремление находить наилучшие рынки для купли и продажи, или подыскать наиболее выгодное занятие для себя и своих детей – все эти выражения должны по-разному применяться к людям, принадлежащим к различным классам, а также в различных местах и в различные времена». Строго говоря, «не существует четко проведенной границы, отделяющей нормальное поведение от поведения, которое пока приходится рассматривать как ненормальное». Наряду с этим Маршалл указывает на экономические сферы, в которых нормальная, предсказуемая деятельность отсутствует, а значит, и не действует теория частичного равновесия. В качестве такой сферы Маршалл называет процессы монополизации и операции на финансовых рынках.

Однако в других местах книги Маршалла можно встретить высказывания о нормальных действиях людей в более узком смысле слова, которые вполне согласуются с экономической рациональностью: «Между тем жизненная сфера, которая особенно интересует экономическую науку, – это та, где поведение человека обдуманно, где он чаще всего высчитывает выгоды и невыгоды какого-либо конкретного действия, прежде чем к нему приступить». Кроме того, экономическая теория, по Маршаллу, занимается привычными, традиционными действиями лишь постольку, поскольку «привычки и обычаи почти наверняка возникли в процессе тщательного выявления выгод и невыгод различных образов действий».По мнению автора, в сфере хозяйственных отношений современного капитализма все иные привычки быстро отмирают. (Впоследствии это обоснование максимизации прибыли посредством ссылки на естественный отбор получило название тезиса Алчиана).

Таким образом, выгоняя рационального экономического человека в дверь, Маршалл был вынужден впустить его через окно в виде обдуманных действий и рациональных привычек, иначе его теоретические выводы теряют свое антропологическое основание. Однако двойственность модели человека у Маршалла остается непреодоленной. Его имплицитная модель человеческой природы при формулировании экономических законов в основных чертах совпадает с маржиналистской моделью. В то же время эксплицитная модель человека, заявленная Маршаллом в начале своей книги и обоснованная антропологически, соответствует, скорее, модели классической школы и его собственных описательных глав, чем маржиналистской модели.

В целом концепция экономического субъекта у Маршалла представляет собой наиболее фундаментальную в истории экономической науки попытку соединить реалистическое описание хозяйственного поведения с абстрактными законами, полученными с помощью упрощенной рационально-максимизационной модели человека. Однако органического синтеза все же не получилось – линия законов и линия фактов почти не пересекаются, – и сама его возможность весьма проблематична.

Примерно ту же синтезирующую и подытоживающую роль, которую сыграл в экономической теории Альфред Маршалл, исполнил в области эксплицитной экономической методологии Джон Невилл Кейнс. Основное внимание этот автор уделяет сопоставлению методологии исследования английской классической, немецкой исторической и маржиналистской школ. С одной стороны, Дж. Н. Кейнс порицает методологическое обоснование экономического человека Дж. С. Миллем, с другой – выступает против экстремизма исторической школы, отвергающей всякую абстракцию вообще. Как и другие представители кембриджской школы, Кейнс-старший твердо стоит на почве антропологического обоснования экономического человека: «Стремление к богатству оказывает на массы людей более постоянное и неизмеримо более сильное воздействие, чем любая другая непосредственная цель». Жизненный опыт подсказывает нам, что концепция экономического человека «приблизительно верно отражает типичное поведение реальных людей в их экономических отношениях». При этом мотивами стремления к богатству могут быть самые разные, в том числе и альтруистические, чувства. Политическая экономия, по мнению Дж. Н. Кейнса, должна предоставить их изучение психологии, а для нее важен только результат подобных мотивов – предпосылка максимизации богатства. В этой связи Кейнс критикует Джевонса за излишнюю опору на психологию. Легко заметить, что позиция Кейнса полностью соответствует высказанной и невысказанной методологии Маршалла.

Универсалисты: Филипп Генри Уикстид, Лайонел Роббинс и Людвиг фон Мизес

Универсалистская линия – распространение экономической модели человека на всю человеческую деятельность, идущая от Госсена и австрийской школы, была продолжена в Англии лондонскими экономистами Ф. Г. Уикстидом и Л. Роббинсом. В отличие от кембриджской школы эти экономисты не шли на компромисс с классической политэкономией и перестраивали все здание экономической теории на последовательно субъективистских основаниях. В первую очередь это относилось к трактовке издержек. У Маршалла издержки производства (денежные и реальные) независимы от полезности. У Уикстида, как и у австрийцев, издержки представляют собой полезность упущенных возможностей.

Что касается проблемы экономического человека, то, по мнению Уикстида, нельзя логически отделить рыночную деятельность человека от других форм рационального действия. Следовательно, предметом экономической науки является не определенный вид поведения (как предполагалось «материальным» определением экономической науки), а определенный аспект любого человеческого действия или даже определенный способ мышления. Уикстид настаивает, что политическая экономия не предполагает человека, движимого немногими простыми мотивами, а исследует его таким, каков он есть, но в его действительном поведении выделяет аспект распределения собственных ограниченных ресурсов. Ограниченность же ресурсов носит универсальный характер, потому что ограничено время, которым человек может распоряжаться (момент, который ранее подчеркивал Госсен). Поэтому вся человеческая деятельность относится к предмету экономической науки.

В области мотивации Уикстид утверждал, что цели экономического человека вовсе не обязаны сводиться к стремлению к богатству и к собственному интересу. Во-первых, богатство как таковое – это лишь средство для достижения самых различных целей. Во-вторых, человек всегда выбирает между богатством и отдыхом, свободным временем, он может стремиться к славе, знаниям и т.д. В-третьих, эгоистический интерес тоже не обязателен. Экономическая наука исследует средства достижения любых целей. Для экономического отношения характерно лишь то, что каждая сторона преследует свой собственный интерес, а не интерес другой стороны данной сделки. (Принцип, названный Уикстидом нон-туизмом от латинских слов nоn – нет и tu – ты). Причина в том, что незнакомому нам партнеру по сделке безразличны наши цели, каковы бы они ни были, мы, естественно, также игнорируем его цели. Таким образом, экономический человек обязан преследовать свой собственный интерес только в одном случае – в отношениях со своим контрагентом. Так Уикстид уточнил восходящую к Смиту предпосылку собственного интереса, избавив при этом экономическую науку от обвинений в том, что она изучает лишь эгоистов. Уикстид отстаивал принцип нон-туизма потому, что иначе исход любой сделки (цена) был бы принципиально неопределенным. При этом он не учитывал, что изолированная сделка всегда имеет неопределенный исход, даже если обе стороны не учитывают интересов друг друга. Если же сделка ведется на конкурентном рынке, то даже продавец, делающий покупателю скидку по дружбе, не оказывает этим никакого влияния на рыночную цену.

Маржиналистские законы, которым подчиняется, согласно Уикстиду, любая человеческая деятельность, могут осознаваться людьми, а могут осуществляться «слепо или импульсивно». По его мнению, от экономического человека не требуется сознательной рациональности – она может проявляться и в неосознанных действиях. Эти автоматические действия, как пишет Уикстид, далеко не безупречны, но сознательному осмыслению и пересмотру они подвергаются только в случае изменения условий, иначе затраты мыслительной энергии не оправданы. (Идея, которая позднее легла в основу теории поиска информации Дж. Стиглера и концепции ограниченной рациональности Саймона).

Эксплицитная методология Уикстида могла дать маржиналистской теории хороший иммунитет от критики институционалистов, подчеркивавших искусственность и нереалистичность экономического человека. Однако эту возможность заметил и реализовал только Л. Роббинс. Уикстидовский принцип нон-туизма Роббинс переформулирует следующим образом: «...мое отношение к другому участнику сделки не входит в мою иерархию целей. Я рассматриваю его только как средство». Однако современные критики экономической теории с гуманистических позиций поймали Роббинса на слове и возразили, что относиться к другому человеку как к средству и есть самый настоящий эгоизм, так что оправдать экономического человека с моральных позиций ему здесь не удалось. Это легко можно было бы сделать с методологической точки зрения, трактуя модель экономического человека как полезную абстракцию (см. выше о Дж. С. Милле). Роббинс, как и Уикстид, на словах ее отвергал, однако сам фактически прибегал к методологическим аргументам. Так, подчеркивая, что экономисты не считают денежный выигрыш единственным и даже самым главным фактором при оценке различных вариантов выбора, Роббинс пишет, что, если в равновесной ситуации меняется только один денежный стимул, это может привести к изменению точки равновесия, что заслуживает внимания экономистов. Но сказанное как раз и означает, что применена предпосылка ceteris paribus, а значит, экономисты фактически абстрагировались от других факторов, кроме денежных. По сути это эквивалентно миллевскому абстрагированию от других человеческих мотивов, кроме стремления к богатству.

Роббинс упоминает и о таком свойстве экономического человека, как внимание . При очень малом изменении параметров (например, при изменении цены товара на один-два пенса), пишет он, человек может просто не заметить и не прореагировать на него. Изменение величины спроса произойдет, когда изменение цены достигнет некоего воспринимаемого минимума. Это означает, что кривая спроса не может быть непрерывной – тезис, выдвинутый ранее идейным предшественником Роббинса К. Менгером.

Универсалистского подхода к экономической науке придерживался и главный методолог новой австрийской школы Л. Мизес, считавший экономическую теорию частным случаем науки о человеческом поведении (праксеологии). Предметом экономической науки являлась для нового поколения австрийской школы не хозяйственная деятельность в традиционном смысле слова, а целенаправленная деятельность человеческого ума: эмпирические исследования, логические размышления, реакция на неожиданные результаты, ожидания, догадки, планы и т.д. Так как внешний наблюдатель не знает цели, движущей поведением наблюдаемого субъекта, наука может не предсказывать, а лишь задним числом объяснять и понимать его выбор. Основой такого понимания может быть принцип рационального поведения, в истинности которого мы можем быть априорно убеждены путем интроспекции. Таким образом, Мизес избрал методологическое обоснование экономического человека, полагая, что о научном исследовании поведения можно говорить только в том случае, если речь идет о рациональном целенаправленном поведении. Происхождение же мотивов сознательного поведения человека – это дело психологии, а не экономической или какой-либо иной общественной науки. В этом аспекте неоавстрийцы ничем не отличаются от неоклассиков. В праксеологии Мизеса экономическое действие, рациональное действие и любое человеческое действие становятся синонимами.

Ограничивающие применение экономической науки неоклассики кембриджской школы и безгранично его расширяющие универсалисты типа Уикстида, Роббинса и представителей австрийской школы являют собой два методологических направления, объединившихся, но все же не до конца растворившихся в основном течении экономической науки. Первые из них трактуют экономическую теорию как эмпирическую науку, способную при изменении параметров давать предсказания человеческого поведения в ограниченной области, где действуют денежные интересы. Вторых можно разделить на две подгруппы. Первая подгруппа – «методологисты» (например, Мизес), они понимают экономическую науку как всеобщую теорию рационального выбора, способную задним числом объяснить любое человеческое поведение, но не прогнозировать его. Вторая подгруппа – «антропологисты» (например, Уикстид), которые выступают против любых априорных абстракций, потому что им кажется, что это ограничивает позитивную роль экономической науки, ее практическую применимость и делает ее логической игрушкой. Они считают, что исследуемый экономической наукой реальный аспект человеческой деятельности носит универсальный характер. Именно такой подход к модели экономического человека укрепился в современной экономической теории.

В последние десятилетия универсалистская антропологическая версия экономического человека приобрела новую популярность в связи с успехами экономического империализма. Как писал один из виднейших американских экономистов Джордж Стиглер, «человек максимизирует полезность постоянно: у себя дома, на работе (будь то в частном или государственном секторе), в церкви, в научной работе, – короче говоря, всюду. Он может ошибаться и часто ошибается: возможно, для него слишком трудны вычисления, но чаще дело в недостатке информации. Он учится исправлять свои ошибки, часто дорогой ценой».

Существуют границы, за которыми применение абстракции экономического человека перестает быть полезным. Трудность моделирования неэкономических мотивов не означает, что мы можем полностью игнорировать их существование.

Депсихологизация экономического человека

Маржиналистская революция свела важнейшую экономическую проблему – проблему ценности – к психологии потребительского выбора. Это, казалось бы, открывало дорогу для непосредственного применения психологических методов в экономической теории.

Однако экономическая теория в ее маржиналистском варианте была готова воспринять отнюдь не любую психологию, а психологию строго определенного вида. Целью маржиналистов было не желание точнее отразить реальные мотивы покупателя и продавца, а стремление создать строгую, логически непротиворечивую теорию равновесного гармоничного обмена. Выбор психологических оснований для теории предельной полезности был в значительной мере предопределен общей мировоззренческой установкой самой теории. Подходящая гедонистически-рационалистическая модель человека нашлась, как мы помним, в трудах Бентама, который в свою очередь опирался на ассоциативную психологию XVI-XVIII вв.

С другой стороны, современная маржиналистам психология далеко отошла от представлений о человеке как о пассивном существе, управляемом внешними воздействиями через ощущения, преследующем единственную цель – получение наслаждений и рассчитывающем при этом каждый свой шаг. Напротив, новая психология подчеркивала изначальную активность личности, действие врожденных инстинктов (никак не сводимых к погоне за наслаждениями), влияние физиологических и биологических факторов. Психология «рационального гедониста» представлялась в этом контексте безнадежно устаревшей.

Й. Шумпетер определяет основные постулаты этой психологии, у истоков которой стояли Гоббс, Локк и Юм, следующим образом:

а) все знания человека почерпнуты им из собственного жизненного опыта;
б) этот опыт можно приравнять совокупности впечатлений, которые человек получает через органы чувств;
в) до приобретения такого опыта человеческий разум абсолютно пуст, он не обладает собственной активностью и не содержит никаких априорных гносеологических категорий (как пространство и время у Канта);
г) впечатления – конечные элементы, из которых слагаются посредством случайных соединений («ассоциаций») все психологические феномены, включая память, внимание, логику, эмоции и аффекты.

В то же время эксперименты новых психологов, посвященные прежде всего исследованию наиболее примитивных форм поведения (поведение животных, маленьких детей, душевнобольных проще, и поэтому его легче исследовать, чем поведение нормального взрослого человека), не могли вызвать энтузиазма у экономистов, не говоря уже о том, что результаты этих экспериментов не поддавались формализации. Единственным исключением является так называемый закон Вебера–Фехнера, согласно которому интенсивность ощущения пропорциональна логарифму интенсивности раздражения. С помощью этого закона, который был известен Джевонсу, можно в принципе доказать первый закон Госсена – убывание предельной полезности. Однако сам закон Вебера–Фехнера вовсе не был строго доказан, поскольку интенсивность ощущения нельзя было измерить с той же степенью точности, как интенсивность раздражения.

Однако критика психологами гедонистических свойств маржиналистского человека все же имела свои последствия. Реакция экономистов на вскрытые психологические несовершенства маржиналистской теории имела три основных варианта.

Первый подход сводился к косметическому ремонту психологических предпосылок маржиналистской теории без сколько-нибудь значительного пересмотра самой теории. Менялась лишь психологическая стартовая площадка, а далее аргументация быстро выходила на привычную маржиналистскую траекторию. Одним из первых представителей такого подхода следует считать американского экономиста Ф. Феттера, который называл себя «основателем американской психологической школы». В согласии с новейшей психологией (У. Джеймс) Феттер настаивал на том, что субъективное определение меновой ценности происходит не путем кропотливого подсчета полезности, а импульсивным актом выбора, совершаемым на основании смутного, до конца не осознанного предпочтения. Предпочтение и выбор, по Феттеру, являются результирующей многих факторов, не только внешних (свойства предмета), но и внутренних (свойства самого человека).

Грубо говоря, выбор диктуется инстинктом или привычкой. Ценность же товара, по Феттеру, выводится из самого акта выбора и определяется задним числом, а не предшествует выбору, как в теории предельной полезности.

Таким образом, человек у Феттера активен, его действия нельзя полностью объяснить рациональным расчетом и влиянием внешних раздражителей. Модель человека Феттера явно не совпадает с маржиналистской. Однако такая «революционная» переделка психологических основ теории не вызвала, как выясняется, никаких существенных изменений в теории ценности, цен, заработной платы и т.д.

Дело в том, что косметический ремонт Феттера, по сути дела, ограничился эксплицитной методологией и оставил его рабочую модель человека незыблемой. Он сформулировал цель человека как «получение наибольшего психологического дохода», определив последний как «желаемые результаты в области чувств, произведенные ценными объектами», т.е. максимизация «психологического дохода» ничем не отличается от максимизации полезности.

Поскольку имплицитная модель человека не испытала в теории Феттера никаких существенных перемен по сравнению с маржиналистской, казалось бы, диаметрально противоположные исходные поведенческие посылки оказались совместимыми с одной и той же по сути экономической теорией.

Второй вариант заключался в последовательной критике маржиналистской и неоклассической моделей человека и попытках сформулировать новую социально-экономическую теорию, согласующуюся с выводами новой психологии.

Виднейшим представителем этого направления был основоположник американского институционализма Т. Веблен. Из экономистов своего времени Веблен был, несомненно, лучше всех знаком с современной психологией и прежде всего с трудами У. Джеймса и У. Мак-Дугалла, а также с эволюционной теорией Ч. Дарвина. В его концепции человеческая природа определяется психическим складом (инстинкты) и культурно обусловленным характером (институты).

Инстинкты определяют цели, а институты – средства их достижения. Говоря об инстинктах, Веблен вовсе не имел в виду биологические, неосознанные аспекты человеческой деятельности. К инстинктам Веблен скорее относит цели осознанного человеческого поведения, формирующиеся в определенном культурном контексте и передающиеся из поколения в поколение. «Цивилизованные народы Запада», с точки зрения Веблена, подвержены влиянию следующих основных «инстинктивных склонностей» (правда, в других произведениях Веблен иногда модифицирует этот перечень): 1) инстинкта мастерства, 2) праздного любопытства, 3) родительского инстинкта, 4) склонности к приобретательству, 5) «набора эгоистических склонностей» (сюда входит склонность к соперничеству и агрессии, желание прославиться) и, наконец, 6) инстинкта привычки.

Эти инстинкты не существуют изолированно, они образуют коалиции, подчиняют себе друг друга. Так, например, большую силу представляют собой родительский инстинкт, праздное любопытство и инстинкт мастерства, когда они «заручаются поддержкой привычки», т. е., говоря проще, входят в привычку у людей. Тогда праздное любопытство поставляет информацию и знания, служащие целям, которые ставят перед людьми инстинкт мастерства и родительский инстинкт. Веблен полагал, что главным мотивом индивидуального экономического поведения является стремление к повышению социального статуса. Это стремление побуждает человека проявляться творчески и ведет к техническому прогрессу. Такой «поиск эффективных жизненных средств», ведущий к «росту технологического мастерства», Веблен называл «промышленным поведением» и явно одобрял в отличие от так называемого денежного соперничества, которое имеет место тогда, когда добродетельный союз мастерства, любопытства и привычки попадает под власть эгоистических, приобретательских инстинктов.

Выбор средств для достижения поставленных целей еще более культурно обусловлен, чем сами цели. Здесь Веблен пользуется понятием институтов, унаследованным от новой исторической школы. Но если Шмоллер понимал под институтами моральные и правовые рамки, в которых протекает экономическая деятельность, Веблен употреблял этот термин (социально-экономические институты), говоря об отобранных в эволюционном процессе «привычных способах осуществления процесса общественной жизни в ее связи с материальным окружением, в котором живет общество».

Отношение Веблена к институтам скорее негативно, чем одобрительно. Они сковывают творческую инновационную человеческую деятельность, воплощенную в техническом прогрессе и росте производства, подчас существуют, несмотря на то что они противоречат «врожденному здравому смыслу».

Однако собственные позитивные разработки Веблена и последующих институционалистов рассматривались ортодоксальным большинством экономистов как внесистемные, растворяющие экономическую теорию в «культурной антропологии, социальной философии и социологии» и поэтому были обречены на пребывание на периферии экономической науки.

Наконец третий путь, который и избрало в итоге основное течение экономической науки, состоял в том, чтобы вытеснить не только гедонистическую, но и вообще всякую психологию за пределы экономической науки. Проблема заключалась в том, чтобы превратить модель максимизирующего человека из модели, непосредственно объясняющей реальность, во вспомогательное, эвристическое средство анализа рыночных процессов. Это «объективистское» направление в свою очередь имело несколько вариантов. Такие экономисты, как И. Фишер и Г. Дэвенсорт, просто решили изгнать проблему ценности за пределы экономической науки и ограничиться рассмотрением цен, кривых спроса и предложения. Другие, как В. Парето, продолжали оперировать понятиями ценности и полезности, но отвергали возможность установить единственную «причину» ценности и изменить ее абсолютную величину.

И те и другие явно находились под впечатлением позитивисткой «смены вех» в гносеологии и методологии естественных наук, де анализ в категориях причины–следствия или сущности–явления уступал место исследованию функциональных взаимосвязей.

Главным новшеством объективистов явился переход к ординалистской версии теории предельной полезности, а главным техническим приемом – построение кривых безразличия, которые, о крайней мере на первый взгляд, никак не связаны с той или ной концепцией человеческой природы.

В теории Хикса основные положения маржинализма, частично выводимые ранее из гедонистической природы человека, были представлены в виде аксиоматически заданных свойств кривых безразличия: гладкости, непрерывности, выпуклости. Хикс не стал опровергать гедонистическую концепцию человека, он просто утверждал, что теорию цены можно сформулировать без ее участия. Модель человека Хикса – это модель действия (выбора), не включающая предшествующие ему мотивы и размышления. Переход от количественной к порядковой полезности, от объяснения причины выбора к регистрации факта выбора позволил снять с повестки дня вопрос о содержании максимизируемой экономическим человеком функции (полезность, деньги, богатство или что-либо другое). При этом Хикс смог отказаться даже от принципа убывающей предельной полезности – первого закона Госсена. Если между различными вариантами существует только порядковая иерархия и нет количественной соизмеримости, то предельную полезность вычислить невозможно. Индивиду, таким образом, «разрешено» иметь не только убывающую, но даже и возрастающую функцию полезности при условии, что она распространяется на все блага. Такое переформулирование основ маржинализма, перевод их на «объективный» язык помогло маржиналистской теории избавиться от упреков в гедонизме и занять лидирующие позиции в западной экономической науке.

Продолжателем традиции Парето–Хикса был создатель теории выявленных предпочтений П. Самуэльсон. Потребитель у Самуэльсона не обязан максимизировать полезность с помощью рациональных вычислений. Он просто делает последовательный непротиворечивый выбор, предпочитая один вариант другому. Но Самуэльсон доказал, что соблюдение условий непротиворечивости выбора эквивалентно максимизации некоторой функции. При этом не имеет значения, что именно максимизируется: деньги, богатство, полезность (своя или чужая).

Важно то, что акт предпочтения, выбора можно (в принципе) наблюдать в отличие от метафизической полезности, и, таким образом, данная теория претендует на то, чтобы удовлетворить строгим критериям научности, предъявляемым логическим позитивизмом.

Таким образом, получивший наибольшее распространение способ преодоления гедонизма в экономической теории заключался в переходе от причинно-следственного анализа сущности цен – ценности к функциональному анализу самих цен; в полном отказе от понятия полезности (уже у Хикса вместо нее фигурирует нейтральная норма замещения) или замене ее количественной трактовки на порядковую; в депсихологизации модели человека в экономической теории. Психология уступила место логике. Сфера мотивации исчезает из предмета экономической науки и передается в ведение психологии. Сохраняются лишь правила рационального выбора, которые не вызывают такого протеста, как гедонистическая максимизация полезности.

Однако дальнейшее развитие экономической науки показало, что победу ординалистского направления в ней нельзя считать окончательной и безоговорочной. В рамках теории ожидаемой полезности Дж. фон Нейману и О. Моргенштерну удалось предложить эмпирическую процедуру определения количественной (кардинальной) полезности в ситуациях риска. Позднее другие авторы подвергли критике сугубо формальный критерий рациональности как логической последовательности (совместности) предпочтений и предложили дополнить его критерием рациональности самих предпочтений и описанием далеко не однозначных отношений между действительными целями индивида и выборами, которые он делает. В развитие этой идеи было предложено восстановить содержательный (гедонистический) критерий экономической рациональности поведения (что не означает восстановления в правах самой гедонистической психологии).

Макроэкономический человек в теории Кейнса

Особо следует рассмотреть модель человеческого поведения, которая легла в основу кейнсианской революции в макроэкономической теории. Строго говоря, сами термины «микроэкономика» и «макроэкономика» обязаны своим появлением кейнсианской революции. До Дж. Кейнса не существовало отдельных микро- и макроэкономической теорий, имевших отдельные методы исследования. Для того чтобы анализировать проблемы экономического роста, безработицы, денежного обращения и др., которые мы сегодня относим к макроэкономическим, представители классической школы использовали концепцию репрезентативного индивида, т.е. ту же самую модель экономического человека, что и при рассмотрении цен, распределения доходов и других микроэкономических проблем. Маржиналистская революция выдвинула на передний план микроэкономическую проблематику: теорию ценности, цены, распределения доходов, капитала. Микроэкономическая по сути теория общего равновесия, исследующая вопрос о возможности, стабильности, параметрах оптимального состояния всеобщей гармонии в экономике, в какой-то мере потеснила реальное рассмотрение макроэкономических проблем. Нельзя сказать, что экономисты с 1870-х по 1930-е гг. вовсе не занимались макроэкономическими вопросами. Существовала достаточно неупорядоченная совокупность макроэкономических концепций, состоявшая из закона рынков Сэя, количественной теории денег и отдельных теорий цикла (интересно, что в теориях цикла, в том числе принадлежащих и корифеям маржинализма У. С. Джевонсу и В. Парето, модель человека значительно отличалась от микроэкономической меньшей степенью рациональности, наличием ошибок и иллюзий; наконец, многие макроэкономические вопросы были поставлены в работах А. Пигу. Однако в целом приходится согласиться с тезисом, что «почти никто из экономистов после 1870 г. не занимался тем комплексом макроэкономических проблем, которые составляли сферу интересов Кейнса». Объективную ситуацию, в которой произошла кейнсианская революция, создала Великая депрессия 1929–1933 гг.: проблемы массовой безработицы и экономического спада настолько обострились, что рассматривать их в рамках предпосылок макроэкономического равновесия, равенства совокупного спроса совокупному предложению и полного использования производственных ресурсов казалось невозможным. От экономистов потребовался переход на более конкретный, динамический уровень анализа, допускающий существование неравновесных явлений на макроуровне.

Естественно, такого рода анализ должен был отойти от модели безупречного «рационального максимизатора», обладающего совершенным предвидением и полной информацией.

С другой стороны, в рамках макроэкономической теории предположение о том, что закон больших чисел сглаживает индивидуальные различия между хозяйственными субъектами, более уместно, чем в микроэкономике.

Таким образом, модель человека для макроэкономики должна была быть одновременно и более конкретной, и единообразной.

Кроме того, идеология кейнсианства заключалась, как известно, в том, что рыночная система, не способная самостоятельно поддерживать оптимальное макроэкономическое равновесие, нуждается в помощи со стороны государства. Теоретическая система у Кейнса имела прямой выход на экономическую политику, а это обусловило менее абстрактный уровень анализа по сравнению с неоклассической теорией. Правительственные регулирующие меры должны были ориентироваться на более конкретное представление о реальных хозяйственных субъектах: предпринимателях, потребителях и биржевых спекулянтах (сыгравших не последнюю роль в Великой депрессии), их действительных мотивах, психологических свойствах, а следовательно, и возможных реакциях на ту или иную государственную политику.

Правда, позиция Кейнса по вопросу об имплицитной модели человека, приемлемой для макроанализа, не всегда выражалась достаточно последовательно, что давало простор различным и даже противоположным толкованиям. Большинство экономистов основного течения считали ожидания и другие «психологические» элементы теории Кейнса несущественными отступлениями от основного содержания «Общей теории занятости, процента и денег»и ограничивались рассмотрением взаимодействия мультипликатора, акселератора и других «объективных» механизмов. В этом русле развивались так называемые неокейнсианские модели экономического роста (Р. Харрод, Е. Домар). Другие, в первую очередь посткейнсианцы, отстаивая чистоту теории Кейнса, выдвигали психологические элементы на первый план.

Чтобы прояснить позицию Кейнса, обратимся к тексту «Общей теории» и попробуем выделить в нем имплицитную модель хозяйственного субъекта, вернее субъектов. Как известно, центральное место в теории воспроизводства Кейнса занимает концепция эффективного спроса, величина которого определяет состояние деловой активности, а значит, и уровень занятости. Эффективный спрос – это ожидаемый спрос на некоторый период (величина ex ante), который складывается из потребительского и инвестиционного компонентов. Потребительский спрос зависит от пропорции, в которой доход делится на потребляемую и сберегаемую часть, а эта пропорция в свою очередь определяется «склонностью к потреблению», т.е. функциональной зависимостью между уровнем дохода и его частью, затрачиваемой на потребление. Здесь на сцене появляется знаменитый основной психологический закон, в существовании которого, по мнению Кейнса, мы можем быть вполне уверены не только из априорных соображений, но и на основании детального изучения прошлого опыта, состоящий в том, что с ростом дохода возрастает удельный вес его сберегаемой части.

В 20-е гг. действительно было произведено несколько статистических исследований, подтверждающих эту зависимость (правда, большинство исследователей после Кейнса не смогли найти убедительную эмпирическую поддержку существования основного психологического закона). Однако в тексте «Общей теории» Кейнс не ссылается ни на какие эмпирические исследования, а обосновывает этот закон аргументами здравого смысла, которые имеют прямое отношение к применяемой им модели человека. Первый из них вводит в анализ фактор привычки и заключается в том, что человек привыкает к определенному уровню жизни и, получив дополнительный доход, по крайней мере первое время не знает, на что его употребить, и увеличивает сбережения. При уменьшении дохода, согласно Кейнсу, зависимость сохраняется: стремясь поддержать привычный уровень жизни, потребитель в первую очередь сокращает сбережения.

Второй аргумент касается иерархии потребностей. Кейнс утверждает, что сбережения удовлетворяют менее важные потребности человека, чем покупки, и поэтому, даже если мы абстрагируемся от изменений доходов во времени, удельный вес сбережений всегда будет выше у лиц с более высоким уровнем дохода. Таким образом, Кейнс безоговорочно считал все виды сбережений остатком от дохода после потребительских расходов.

Между тем сбережения удовлетворяют и такие важнейшие потребности человека, как обеспечение в старости, получение детьми высшего образования, страховка «на черный день». Подобные сбережения не могут быть простым остатком, особенно для людей средних возрастных групп. В то же время молодежь вполне способна не только проматывать свои доходы, но и залезать в долги. Далее выяснилось, что рабочие сберегают, при равенстве доходов, значительно меньше, чем служащие, негры – меньше, чем белые, и т.д. Сложная социально-возрастная структура общества, как показали эмпирические исследования, не позволяет описывать агрегатное потребление и сбережение в рамках априорных предпосылок здравого смысла, из которых исходил Кейнс.

Легко заметить, что такого рода аргумент базируется скорее на пирамидальной модели человека Маслоу, чем на принципе всеобщей замещаемости, принятом в экономической теории. Кейнс выделяет объективные и субъективные факторы, влияющие на склонность к потреблению. Первая группа отражает воздействие на человека внешних обстоятельств, но связана с рациональным расчетом, тогда как вторая ограничивается «психологическими особенностями человеческого характера».

Например, среди субъективных факторов, уменьшающих «склонность к потреблению», Кейнс называет такие, как «подсознательное желание иметь в будущем повышение жизненного уровня », «наслаждение чувством независимости и возможностью принятия самостоятельных решений», которое дает людям владение деньгами в противоположность их расходованию, «чувство скупости как таковое» и др. Напротив, стимулами к потреблению являются «желание пользоваться жизнью, недальновидность, щедрость, нерасчетливость, тщеславие, мотовство».

Между объективными и субъективными факторами есть точка пересечения. В первую группу Кейнс включает «изменения предполагаемого отношения между текущим и будущим уровнями дохода». В то же время если «уже теперь можно предусмотреть, что предстоящее отношение между доходами отдельного человека или семьи и его (их) нуждами будет отличаться от отношения, которое сложилось в настоящее время», то мы имеем дело уже с субъективным фактором.

Однако, как и в подавляющем большинстве случаев, Кейнс исходит из заранее заданного фона объективных и субъективных стимулов к сбережению и потреблению, его неизменности в краткосрочном аспекте. Этот прием позволяет Кейнсу в дальнейшем оперировать потребительским спросом только как функцией дохода.

Другая часть совокупного спроса – инвестиционный спрос – определяется, по Кейнсу, соотношением между ожидаемой нормой дохода от инвестиций («предельной эффективностью капитала») и нормой процента. В отличие от потребителей, которые играют в теории Кейнса относительно пассивную роль и жестко ограничены в своем выборе величиной располагаемого дохода, предприниматели осуществляют инвестиции под влиянием не столько прошлых доходов, сколько ожиданий на будущее. Здесь определяющее значение имеют долгосрочные ожидания, которые в отличие от краткосрочных нельзя аппроксимировать фактическими значениями данной переменной.

При этом главную роль в колебаниях инвестиционного спроса (в частности, циклических) в системе Кейнса играет именно фактор предельной эффективности капитала, другими словами, ожидания предпринимателей. Поскольку неопределенность всегда накладывает отпечаток на принимаемые инвестиционные решения, предприниматели могут лишь в незначительной степени исходить из точного расчета; большинство инвестиционных решений принимается не из рациональных соображений, а под влиянием настроения, «спонтанно возникающей решимости действовать», словом, под влиянием чисто психологических факторов. Кейнс утверждает даже, что, «когда жизнерадостность (animal spirit) затухает, оптимизм поколеблен и нам не остается ничего другого, как полагаться на один только математический расчет, предпринимательство хиреет и испускает дух, даже если опасения предпринимателей совершенно безосновательны». Для формирования инвестиционного спроса, по Кейнсу, существенны все аспекты психологического и даже физического состояния предпринимателей.

Наконец, третий параметр, определяющий размеры эффективности спроса помимо достаточно стабильной склонности к потреблению и чрезвычайно мобильной предельной эффективности капитала, это норма процента. И вновь, излагая свою теорию процента, Кейнс делает особый акцент на психологическом факторе – предпочтении ликвидности. Мотив предпочтения ликвидности выводится Кейнсом из трех других мотивов: трансакционного (потребность в наличных деньгах для текущих сделок), мотива предосторожности и спекулятивного мотива (часть резервов держится в ликвидной форме, чтобы можно было быстро реализовать лучшее по сравнению со среднерыночным знание будущего). Очевидно, что все эти три мотива связаны с условиями неопределенности, в которых приходится действовать экономическим субъектам.

Иногда, говоря о предпринимателе, Кейнс, очевидно, имеет в виду не промышленного капиталиста, определяющего размер производства, капиталовложений и занятости, а биржевого спекулянта, готового при малейшем сигнале тревоги или припадке дурного настроения резко поменять состав своих финансовых активов. Биржевым спекулянтам посвящена большая часть главы 12 о состоянии долгосрочных предположений (разделы IV–VI). Сам Кейнс объясняет свой биржевой уклон тем, что времена, когда предприятия принадлежали главным образом тем, кто сам вел дела, людям «сангвинического темперамента и творческого склада», давно прошли. Те стародавние предприниматели, по мнению Кейнса, вовсе не занимались скрупулезными подсчетами ожидаемого дохода и уж подавно не сравнивали свою будущую норму прибыли с господствующей нормой процента. Когда же преобладающей формой организации бизнеса стали акционерные общества и большое развитие получил организованный рынок капитала, движение инвестиций стало регулироваться «скорее средними предположениями тех, кто совершает сделки на фондовой бирже... нежели расчетами профессиональных предпринимателей». Так «предпринимательство превращается в пузырь в водовороте спекуляции», т.е. деятельности, рассчитанной на «прогноз психологии рынка». Психология биржевика, присущая современному предпринимателю, несет немалую долю ответственности за резкие колебания предельной эффективности капитала и вытекающие из них последствия.

Таким образом, в основе теоретической системы Кейнса лежала предпосылка неполной информации, доступной экономическим субъектам. В данных рамках поведение их предполагается вполне рациональным, но речь идет о рациональности в широкой трактовке, а не о рациональной максимизации целевой функции. В экстремальных случаях, например при предкризисной панике, такая рациональность легко может уступить место полной иррациональности по любым меркам. Неполная информация открывает дорогу влиянию ожиданий, иллюзий, настроений и других психологических факторов, искажающих логику рационального расчета.

Некоторые из этих факторов Кейнс предпочитал принимать за неизменные в краткосрочном аспекте (не всегда имея для этого достаточные основания), другие активно включал в свой анализ (прежде всего это относится к движению предельной эффективности капитала).

Теория Кейнса была намного более конкретна, чем доминировавшая в его время маржиналистско-неоклассическая парадигма, хотя на страницах «Общей теории» легко можно проследить за колебаниями уровня конкретности анализа, которые Кейнс никогда не оговаривал. Он старался оперировать переменными, имеющими статистические аналоги, и успех его теории способствовал быстрому развитию статистики и эконометрических методов.

В целом есть основания сделать вывод, что в своей теории Кейнс отошел от методологического индивидуализма. Он безусловно отвергал атомистический взгляд на экономику и понимал ее как органическое единство, причем в силу недостаточной разработки макропроблем в современной ему экономической литературе уделил основное внимание именно им. Это и дало основание некоторым исследователям утверждать, что Кейнс принимал маржиналистскую микроэкономику как данность и лишь достраивал над ней второй этаж в виде своей макроэкономической теории. Рассмотренные выше основные узлы теории эффективного спроса позволяют отвергнуть эту точку зрения.